Месма

Кроме того, он чувствовал, что ему крайне необходимо вспомнить… Где? где именно он увидел такое сочетание фамилии, имени и отчества?

Прозрение пришло совершенно внезапно и ударило Влада как обухом по голове.

Неужели вот он — ключ к разгадке? Молниеносную догадку было необходимо срочно проверить.

Влад порывисто сорвался с места, сделал зачем-то круг по комнате и начал торопливо переодеваться в уличную одежду. Он выбежал из номера, не забыв, однако, плотно запереть за собою дверь, и стремительно помчался по гостиничному коридору, провожаемый испуганно-тревожным взглядом недоумевающей дежурной.

Автобуса пришлось ждать мучительно долго. Время стояло обеденное, на небе, как обычно, не наблюдалось ни единого облачка, и солнце палило нещадно — так, что казалось, асфальт вот-вот расплавится и потечёт по улице медленно-тягучей серой рекой.

Автобус оказался заполненным лишь наполовину (будний день, середина дня), окна в нем стояли раскрытые, и во время движения горячий ветер гулял по салону, обжигая лёгкие. Но держать окна закрытыми тем более было нельзя — даже немногочисленные пассажиры просто поумирали бы от теплового удара.

Никогда еще в жизни Владу не казалось, что транспорт может тащиться настолько медленно. Он буквально изнывал от нетерпения — то ему чудилось, что двигатель машины захлёбывается и вот-вот может заглохнуть, то он полагал, что на каждой остановке водитель держит автобус неоправданно долго, как будто нарочно тянет время. Влад с трудом сдерживал свое возмущение, готовое в любую секунду выплеснуться наружу. Долгая дорога обернулась настоящим мучением.

И когда наступил долгожданный миг, когда автобус вырулил наконец на разворотную площадку и за окнами промелькнули широкие кладбищенские ворота под кирпичной аркой, Влад почувствовал себя почти счастливым…

Он выскочил из салона, заметил на остановке время обратного отправления автобуса в город, и решительно направился к воротам. Предстоял еще неблизкий путь по территории кладбища, широко раскинувшегося в сосновом лесу на нескольких пологих холмах.

Но вот наконец и сектор с захоронениями 50-ых годов.

Запыхавшийся Влад остановился, чтобы отдышаться.

Он огляделся по сторонам, окинув пытливым взглядом близлежащие могилы. Кругом царила какая-то напряжённая тишина, солнечные лучи пробивали сосновые кроны и, достигая земли, усыпанной опавшими иголками, давали ровный рассеянный свет. Этот мягкий свет сам по себе действовал успокаивающе, однако этот благостный эффект сводился на нет зрелищем рыжего ковра из сосновых иголок и сухих хрупких листьев, плотно устилавшего иссохшую без дождя землю. Стоило только уронить горящую спичку на столь питательную для огня почву, и опустошающий лесной пожар был бы обеспечен всего за несколько минут.

Как и в первый раз, Влад медленно двинулся по пыльной дорожке, ведущей вдоль края сектора, пристально вглядываясь в надписи на памятниках и крестах. Грунтовая дорожка, то и дело пересекаемая выступающими из земли узловатыми корнями, постепенно уводила вниз по склону, в то время, как ряды старых захоронений оставались на том же уровне. Потом тропа делала поворот, огибая холм, на котором располагался сектор. Вот здесь, прямо на повороте, под склоном холма и обнаружил Влад неприметную могилу, которую уже видел в своё первое посещение погоста, и которая тогда совершенно не привлекла его внимания…

Да и сейчас мимо нее можно было пройти и не заметить. Небольшой холмик, густо поросший пожухлой от засухи травой. Какая бы то ни было оградка захоронения отсутствовала. Над холмиком возвышался массивный крест, вырезанный из твердого дерева достаточно небрежно. Крест был установлен так, что его лицевая сторона смотрела от дорожки в сторону сектора, поэтому надпись на табличке не бросалась в глаза. Тем не менее Влад еще на подходе к могиле смог разглядеть эту надпись:

«Кривошеева Мария Федоровна. 1910–1959 гг.»

И всё…

Неудивительно, что в первый раз Влад оставил это захоронение без всякого внимания. Но вот теперь… Теперь было совсем другое дело. У него имелись все основания полагать, что тайна могилы Августы наконец-то разгадана. Однако в этом ему еще предстояло убедиться.

Влад внимательно осмотрел старый, массивный, почерневший от времени, солнца и дождей крест. Его покрывали мелкие трещины, но он был еще достаточно прочен, глубоко врыт в землю и мог простоять еще долгие годы. Влад подёргал его рукой, но крест даже не шелохнулся.

Обследовав деревянный крест, Влад переключился на могильный холмик. Наружный осмотр практически ничего не дал — холмик как холмик. Густая трава покрывала его целиком — было видно, что никто не подстригал ее уже много лет. У подножия креста лежали две сравнительно небольшие, но массивные плиты — одна спереди креста, другая — позади его. Обе плиты так глубоко вросли в землю, что их не сразу можно было и заметить… Поверхность плит была серой от времени, а раствор, которым они были покрыты, давно потрескался и частично облупился. Влад долго рассматривал их. По логике вещей, их назначение было вполне ясно — они защищали холмик от расползания и одновременно усиливали основание креста, не давая возможности столбу раскачиваться и жёстко фиксируя его в гнезде. Но Влад всем своим существом чувствовал, что этим только назначение плит не исчерпывается. Ему живо вспомнились слова Самсонихи:

«На всем кладбище больше нет захоронения покойницы с именем Августа!» Значит, должно было быть нечто такое, что позволяло точно определить — кто же все-таки погребён в этой могиле! И это самое нечто должно находиться именно под плитой! Только там оно может храниться сколь угодно долго…