– Не знаю, откуда они повылезли, – говорит Фёдор, – здесь отродясь таких не видывали. Зомби – да, иногда забредали, но это ж не зомби – это упыри.
На земле – восемь мертвых тел. Семь – дважды мертвых и восьмое – Зиночкино тело, в разодранной красной куртке, с обглоданной до локтя рукой, с перегрызенным горлом.
Лёва сглатывает слюну и поднимает глаза. Вот они, его друзья, стоят рядом.
Ника всхлипывает; Гоша придерживает на весу правую руку, закусив губу, пытаясь ничем не выдать, что ему больно; Марина, вся в крови и слизи, все еще сжимает «Хирошингу».
Она убила шестерых зомби, седьмого застрелил Фёдор.
Появись Фёдор на пять минут раньше, думает Лёва, Зиночка была бы жива.
Если бы я не оставлял Марину одну. Если бы не отпустил Гошу с Никой на вышку. Если бы не заговорил с Фёдором о шаманах. Если бы лучше запомнил карту с диска Гошиной мамы. Если бы вообще не стал читать этот диск!
Если бы бегал быстрее… Хотя бы это, думает Лёва. Если бы я успел к пистолетам первым, Зиночка была бы жива.
– А Зиночка… она точно уже мертвая? – спрашивает дрожащим голосом Ника.
– Не совсем, – говорит Фёдор, – сейчас она, как мы это называем, в мытарном мире.
Промежуточном, переводит про себя Лёва.
– Мертвой она будет через полчаса, так что у нас еще есть время.
– Время для чего? – спрашивает Ника, но Лёва понимает: слишком много раз он читал, что происходит с людьми, которых загрызли упыри.
Фёдор протягивает Марине руку:
– Дай-ка пистолет, голуба. Не для тебя это работа… все ж таки училка твоя.
Марина качает головой. Серебряные пистолеты словно приросли к ее рукам. Легко взять – трудно выпустить, вспоминает Лёва слова Арда Алурина.
– Нет, нет, – кричит Ника, – не делайте этого! Может, можно чем-нибудь помочь… как-нибудь по-другому!
– Можно и по-другому, – говорит Фёдор, – из ружья можно или кол вбить.
– Не трогайте ее! – и Ника бросается к изуродованному телу Зиночки. – Она Марину спасла! Она сама уйти хотела! Из-за Димы этого проклятого! Она, она… не делайте этого!
Не из-за Димы, хочет сказать Лёва, из-за меня. Это я не успел вовремя.