Дорога направо ведет к ее дому, и Марина поворачивает в другую сторону. Она не хочет видеть, что сталось с квартирой, куда она с родителями въехала всего несколько месяцев назад, – достаточно с нее развалин. Она опускает глаза: асфальт изъеден трещинами, сквозь них пробивается ядовито-желтая трава.
За спиною – тявканье и вой. Марина оглядывается: за ней следом трусит несколько бродячих псов. Ввалившиеся бока покрыты струпьями, уши разорваны в драках, языки высунуты. Псы приближаются ровным шагом, Марина думает: мне нужна палка, а еще лучше – спички или зажигалка. Сделаю факел, и собаки убегут. Она озирается: на холодной, покрытой жухлыми листьями земле ни одной палки.
Марина бежит к лесу. Собаки чуть отстали, но все равно следуют за ней.
Чувствуют мою готовность драться, думает Марина. Уважают и боятся.
Она улыбается – впервые с тех пор, как оказалась здесь.
Куда исчезли люди, думает Марина. Ни живых, ни мертвых, никого.
Впрочем, мертвых только еще не хватало. Марина нервно смеется.
От леса тянет сыростью, запах гнилостного тумана ударяет в ноздри. Неужели и лес тоже… думает Марина, но не успевает решить, что
Марина выуживает из грязи длинную заостренную палку – видимо, кто-то срубил молодое деревце, чтобы перебраться через трясину, да и бросил на берегу.
Вот и хорошо, думает Марина. По крайней мере, у меня есть оружие.
Собаки почти догнали, полукругом медленно надвигаются на Марину. С нарастающей тревогой она понимает, что бежать некуда: болото закрывает путь к отступлению. Она выставляет вперед свое копье и, поводя заточенным концом из стороны в сторону, наступает на собак.
При схватке со стаей, вспоминает Марина, первым делом нужно атаковать вожака. Если удастся его убить, победа обеспечена.
Вожака определить нетрудно: крупный рыжеватый пес с разорванным левым ухом и проплешиной на спине. По тому, как он движется, понятно, что, несмотря на раны, он все еще самый главный в стае.
Полукруг голодных собак сжимается. Марина тычет палкой, словно раззадоривая. Она знает, что будет делать, если пес бросится, – но как быть, если он останется равнодушен к палке, отойдет и атакует позже? Не успевает решить – вожак прыгает, и Марина отскакивает, выставив палку перед собой. Рык переходит в вой, рыжий пес хрипит среди подгнивающих листьев, Марина выдергивает палку из раны и, медленно отступая, оглядывается: ну, кто следующий? Псы рычат, а потом торжественно смыкают круг над умирающим вожаком – не то отдать последние почести, не то добить.
Марина осторожно обходит стаю и заросшей асфальтовой дорожкой бежит к школе, оставляя за спиной рык и истошный визг.
Это ее языковая спецшкола, но некогда новое здание растрескалось до неузнаваемости. И где доска, на которой написаны имена тех, кто был на войне? Где лозунг над входом: «Кто не учит язык своего врага, обречен выучить его как язык хозяина»?
Марина распахивает дверь. Скрип ржавых петель пронзительно отдается в прохладном осеннем воздухе, битое стекло хрустит при каждом шаге. Все покрыто белесой пылью, густой и глубокой, точно свежевыпавший снег. Облупившаяся краска на стенах свисает лохмами, вход в гардероб перегорожен перевернутыми скамейками. Обычные скамейки, в каждой школе есть такие. Сидя на них, переобуваются по утрам младшеклассники, а ребята постарше только ставят ногу, чтобы завязать шнурки, – в старой школе Рыба всегда ругалась, что они пачкают сиденья. Видела бы она сейчас эту школу!
Выставив перед собой на всякий случай палку, Марина идет мимо гардероба. Некоторые вешалки выломаны с корнем, но вот на крючке висит одинокий мешок со сменкой, раскачиваясь, хотя нет ни сквозняка, ни ветра.
В конце коридора – кабинет директора, над дверью – часы, как обычно – серебряная звезда в круге. Но стрелок нет, да и висят часы неправильно: шестерка наверху, а двенадцать внизу. В детстве звезда напоминала Марине человека, раскинувшего ноги-руки, – этот висит вниз головой.
Марина поднимается по лестнице. Перила, отполированные штанами и юбками сотен школьников, теперь тоже покрыты белесым налетом, Марина старается к ним не притрагиваться.
ebooksa