Живые и взрослые

– Нет, кажется, не как Майка… – Ника задумчиво листает книжку. – Хотя черт его знает… я половину слов не понимаю.

Майк, как обычно, днем ушел на переговорный пункт – крутит там интердвижок, сообщает отчиму, что у него все нормально.

– Может, дашь Майку прочесть? – спрашивает Марина. Она вытащила топорик из стены и снова примеривается.

– Не надо, – говорит Лёва. – Я ему что-то не доверяю.

– Это еще с чего? – и Марина от удивления всаживает топор в позорную «тройку». Такой удар Ника даже не комментирует.

– Не знаю, – говорит Лёва, – просто мне иногда кажется…

– Что тебе кажется? – спрашивает Сандро, входя в комнату.

– Нам кажется, в десятку ей никогда не попасть, – говорит за него Ника.

– Попаду, не волнуйтесь, – отвечает Марина, возвращаясь на боевую позицию.

– А у меня, братья, радостная новость, – говорит Сандро. – Сегодня вечером нас отвезут к Чезаре.

– Кто это? – спрашивает Лёва.

Марина бросает топорик.

– Знаменитый гирельер, – отвечает Сандро, – живая легенда.

– Ух ты! – восклицает Ника. – Десять! Наконец-то!

5

Знаменитый гирельер вовсе не похож на живую легенду. Невысокий, неторопливый и задумчивый, напоминает скорее школьного учителя. Вот она, великая тайна гирельеров, думает Лёва, было ради чего завязывать глаза и полтора часа везти на дребезжащей машине, путая следы. Знаю я эти приемчики: привезли, небось, в дом на соседней улице!

Пресловутые гирели скрыты под шапочкой – не широкополой соломенной шляпой, а именно шапочкой, связанной из цветных ниток, вроде той, что Лёва носит зимой, только больше, чтобы волосы поместились.

Интересно, дома уже весна? Или, может, лето?

– Для начала я хочу объяснить, почему мы требуем, чтобы тюрьму снесли, а солдаты убрались обратно во Вью-Ёрк, – негромким, но твердым голосом начинает Чезаре. Затем он берет лист бумаги и рисует круги. – Как вы знаете, наш мир состоит из множества областей – своего рода пузырей, прикрепленных друг к другу, словно грибы – к стволу дерева. К большим «пузырям» цепляются «пузыри» поменьше, к тем – еще меньше. К каждой области прилепляются от нескольких штук до нескольких сотен таких «пузырей».

Чезаре увлеченно рисует, и Лёва вдруг узнает картинку: что-то похожее изображал на доске Саша Бульчин, когда рассказывал о фракталах.

– Особенность этой структуры, – говорит Лёва, не в силах сдержаться, – заключается в том, что любая ее часть подобна структуре в целом. То есть пузыри отличаются размером, но структурно фактически одинаковы.