Полный газ

– А я бы хотел на нее посмотреть, – подал голос Кристиан. – На сновидицу. Эй, мистер Стоктон! Вы так и не ответили: девочка это или все-таки взрослая девушка?

– Ну сам я ее видел только издали, и мне показалось…

Фоллоуз подался назад и вскинул руку, призывая к тишине. Питер застыл, глядя в щель на склон холма под ними. Не оборачиваясь, Фоллоуз поманил к себе Кристиана.

По ступеням поднимались три силуэта. Один, самый высокий, нес факел, пылающий голубоватым огнем. Бараньи рога закручивались по обеим сторонам его головы, на ходу он придерживал за плечо детеныша в слишком широком, не по росту, жилете, на месте будущих рожек на голове малыша топорщились мохнатые бугорки. Самка шла следом, с корзинкой в руках.

– Они твои, Питер, – объявил Фоллоуз. – Винтовку я заряжал сам.

– Целься сразу в старшего, – предложил Стоктон.

Питер смерил добычу сосредоточенным взглядом. Взвесил оружие в руке, как будто собирался метнуть его, вместо того чтобы выстрелить. И в конце концов заявил:

– Если я зацеплю детеныша, они застрянут возле него, и мы сможем перестрелять всех троих.

– Неплохая мысль, – кивнул отец. – Все-таки есть у тебя голова на плечах. И через минуту будет еще одна – на стене у Чарна.

– Давай! – подбодрил Кристиан.

Питер спустил курок.

Охотник открывает счет

Оружие слабо щелкнуло.

Сконфуженный и недовольный Питер выдернул магазин. Пусто.

– Охренеть! – взревел он. За спиной грохнул опрокинутый стул. – Мистер Фоллоуз, да оно не заряжено!

Питер оглянулся, побагровел и тут же побелел. Кристиан перевел взгляд с фавнов на то, что творилось в укрытии.

Отец Питера кувыркнулся назад вместе со стулом, из груди его торчала черная рукоять боевого ножа. На красном, надутом, взмокшем лице застыло недоумение, словно он только что прочел банковскую выписку, где сообщалось, что все его сбережения как корова языком слизнула. Кристиан отстраненно сообразил, что видит перед собой тот самый нож, который утром безуспешно искал Питер.

Питер вытаращился на отца.

– Пап?

Фоллоуз стоял подле Стоктона спиной к мальчикам и пытался сдернуть с плеча умирающего винтовку. Стоктон молчал – ни крика, ни стона, – лишь глаза его дико таращились в никуда.