— Велес, — сказала Марешка огромным гулким голосом. — Я тебя знаю.
На его месте видела она прорезь древней тьмы, из которой смотрели горящие голодом глаза, видела мрачного рыцаря в тусклой темной броне, и худого старца выше деревьев, и огромного черного волка, крадущегося по подлеску к пасущемуся стаду священных быков.
— Вот тебе игра, — сказала она и бросила головоломку вверх. Она раскрутилась, вырастая, заполнила собой все небо, весь мир.
Боги Марена и Велес стояли в космической пустоте, а позади, треща, рассыпались в темную труху остатки веранды, пансионата, моря.
Золотая бусина стала Солнцем, серебряная — Луной, медная — Марсом.
Марена подняла руки, напрягла разум и провела их по сияющим небесным путям в конец лабиринта, туда, где они слились в безумной плотности точку, готовую по ее слову развернуться в новый мир.
— Я верну тебе твою реальность, — сказал Велес.
— Нет, — ответила Марена. — Её я возьму сама. Ты верни мне то, что из неё украл. Верни мне отца.
И в эту секунду она поняла, что, будучи свободной выбирать любую из своих сущностей и личин — сквозь столетия, страны и народы, сейчас она все равно выбирает девочку Марешку.
— Прости, Марена Свароговна, — поклонился ей Велес. — Мы с тобой часто в эту игру играем. Может быть, когда-нибудь я и выиграю.
Он поднял руку темнее самой ночи, прижал горячий палец к ее губам и исчез.
Марешка поднялась с холодного гладкого кафеля пустого номера пансионата. В зеркале она видела большую шишку на своем лбу, ссадину и засохшую струйку крови, сбегавшую на висок. Голова ужасно болела.
Как во сне, она вышла из ванной, прошла по комнатам к двери. Витязь на картине смотрел вдаль и чему-то улыбался. Мысли в Марешкиной голове путались, она не помнила, зачем она здесь была и что случилось. Потом, что-то вспомнив, Марешка цапнула с книжной полки толстый том Булычева и еще какой-то, с девочкой и кошкой на обложке. Прижимая книги к груди, она вышла в коридор. Дверь закрылась за ней, мягко щелкнув.
Внизу, у входа, было шумно, кто-то кричал и причитал.
Марешка спустилась и увидела карету «Скорой», каталку с маленьким, накрытым черным покрывалом телом, пустую инвалидную коляску и совершенно растерянную Любовь Ивановну.
— Ах, Мариночка, — она подняла на девочку широко раскрытые глаза. — А Васенька-то мой взял и умер. Дождь прекратился, вышло солнце, он на него взглянул, улыбнулся и умер. Как же так-то? Что же я теперь делать буду?
Каталку задвинули в карету, «Скорая» медленно двинулась сквозь сад к дороге. Дядя Миша поднялся на веранду.
— Все, увезли, — сказал он. — Отмучился раб божий Василий. Пойдем-ка со мной, Любочка. Пойдем-пойдем, тебе сейчас коньячку совершенно необходимо…
Он кивнул Марешке и увел Любовь Ивановну в дом.
Марешка присела в плетеное кресло рядом с опустевшей инвалидной коляской.
ebooksa