Когда она ехала на Васильевский остров, шел снег. Пока была в квартире у старушки и уговаривала Аню поехать в больницу, погода резко изменилась. Перемену ее Елизавета почувствовала сразу, едва они с девочкой вышли на улицу. Мороз стоял такой, что трудно было дышать, приходилось варежкой закрывать рот. Скоро и варежка покрылась инеем и при каждом прикосновении ее к губам ощущалась обжигающая ледяная твердь.
На набережной, как назло, извозчиков не оказалось, — испугавшись мороза они разъехались по домам. Пустынно было до Николаевского моста. Девочка мерзла, плакала и просила ее обогреть. Елизавете пришлось снять с головы платок и обвязать им малышку. Чтобы самой не замерзнуть, она предложила Ане бежать наперегонки. Так добрались они до Сенатской площади, где отогрелись у костра в компании бездомных собак и городового.
Вера Николаевна, несмотря на позднее время, не спала. Она сидела возле окна. Впервые за время их знакомства Елизавета увидела ее такой торжественной, опрятной и красивой. Но больше всего женщина удивила пышной прической, которую Елизавета вряд ли могла допустить, постоянно видя жидкие грязные волосы соседки. Едва они с Аней вошли в палату, Вера Николаевна с радостным криком бросилась к девочке.
Сколько ласковых добрых слов, будораживших душу своей откровенностью, услышала Елизавета в эту ночь. Оказавшись невольным свидетелем их разговора, она тихо плакала в подушку. Ей вспоминалось детство и прикосновение маминых рук.
Утром Елизавета проснулась от сильной головной боли. Она с трудом открыла глаза. Вера Николаевна сидела на постели и причесывала стоящую перед ней Аню. Обе они виделись, словно в тумане.
— Мама, смотри! Наша тетя проснулась! — услышала она звонкий голос девочки.
— Не кричи, милая, — тихо ответила женщина.
— Ничего, ничего, я сейчас встану, — пробормотал Елизавета.
Попыталась подняться, но голова закружилась, и она вынуждена была снова прилечь, прислушиваясь к сильным ударам молоточков в висках.
— Что с вами? — тревожный голос соседки по палате послышался совсем рядом.
Она открыла глаза. Вера Николаевна сидела на прежнем месте. Уже не причесывала девочку, а пристально разглядывала ее.
— Я позову доктора, — сказала она. — У вас лицо словно пламенем горит.
— Пройдет, — попыталась улыбнуться Елизавета.
— Не убеждайте меня и не успокаивайте себя. В прошлую эпидемию, когда умирал мой муж, я всего насмотрелась, наслушалась. Вы не понимаете, как это опасно, — сказала решительно она и направилась к двери.
Едва дверь закрылась, Елизавета услышал рядом с собой шевеление. Спустя минуту-другую увидела перед собой близко-близко глаза Аннушки. Девочка смотрела серьезно, будто бы что искала в лице у соседки по палате. От этой мысли Богданова улыбнулась.
— Вам лучше стало? — спросила девочка серьезным тоном.
— Да, — едва пошевелила губами она.
— Придет доктор, и вам еще лучше будет, — с интонацией знатока провозгласила Анюта.
— Да, — повторила Елизавета.
— И вы не умрете, — голос Ани вдруг дрогнул.