Жизнь в китайском гареме была, несомненно, столь же чувственной и праздной, как и любом другом, но здесь она была наполнена особым ароматом и очарованием из-за пристрастия китайцев к экзотическим именам. Основанная на реальных событиях история, написанная в период правления династии Хань, рассказывает о любви императора к двум сестрам: увидев старшую из них первой, император сделал ее императрицей. Когда он услышал, что младшая сестра еще красивее, то приказал ей явиться во дворец.
Императрица всячески пыталась вернуть императора, опрыскивая себя духами из сотни ингредиентов небесных духов, сходящих вниз в ливне дождя. Однако, как водится в подобных историях, естественная красота победила, беспринципно меняя правила игры. Пока императрица пыталась обойти соперницу с помощью сложного состава духов, ее сестра «принимала ванны с мускатным орехом и пудрилась пыльцой». Позже император заявил своему другу: «В то время как императрица источает экзотические ароматы, ничто не сравнится с естественным запахом тела прекрасной Хэтэ».
Следующий пример дополнит картину дворцовых женщин, живущих там изнеженными невольницами, и покажет еще одну группу обитателей дворца, также сыгравших важную роль в китайской истории. Вторая императрица ханьской династии родилась в добропорядочной семье, и была послана к императрице Люй в качестве прислужницы. Однажды госпожа Люй решила сделать подарок правителям разных провинций (эти правители носили один из двух высших титулов ханьской империи; второй чаще всего переводится как маркиз). Каждый из правителей должен был получить по пять девушек, и одной из избранниц была будущая императрица. Девушка попросила евнуха, который определял, куда должна быть отправлена каждая из девушек, послать ее в Чжао, где жила ее семья.
Она очень понравилась правителю Дай и родила ему двух сыновей, а после смерти императрицы Люй князь Дай стал императором. Так, по чистой случайности, девушка стала женой одного императора и матерью другого. Конечно, Сыма Цянь драматизирует, описывая безутешные слезы девушки или забывчивость евнуха, но он бы не написал эту историю, если бы было неправдой то, что девушку из знатного рода отправили по прихоти евнуха чужому человеку в качестве подарка.
В каждой культуре, где существовали гаремы, присутствовали евнухи, но в Китае они были более могущественными, чем где-либо. Свободный доступ к правителю дает огромные возможности повлиять на его решения (взлет евнухов в Китае весьма уместно сравнивают со взлетом Чемберлена в Британии, и зачастую императоры доверяли евнухам больше, чем кому-либо, по одной простой причине — те не могли быть продолжателями рода и основателями новой династии. По мнению самих евнухов, их «недостаток», который часто становился объектом насмешек и презрения, давал им определенную политическую силу. Небольшая группа придворных, увечья которых были явными и необратимыми, объединенная собственным отторжением от других, с отсутствием семейных связей, необходимости обеспечивать детей, освобожденная от соблазнов плоти, благословленная на доступ в коридоры власти — вот лучшее из возможных определений евнухов — людей с личной заинтересованностью. Масоны по сравнению с евнухами — просто наивные дети.
Естественно, у евнухов были враги, люди, которым власть была недоступна, но все же у них имелся шанс достигнуть ее — чиновники, которые во времена правления династии Хань стали синонимом конфуцианцев. Мудрецы-чиновники, добившиеся высокого положения с помощью образования, всячески критиковали евнухов, и неудивительно, ведь их единственным недостатком была их неспособность к продолжению рода. Более того, чиновники утверждали, что подобное увечье — правонаказуемо. Хотя большинство евнухов и были проданы еще детьми своими бедными родителями, но некоторые из высокопоставленных евнухов были взрослыми людьми, наказанными за свои преступления оскоплением.
Период наивысшего расцвета власти евнухов во время правления династии Хань подходил к концу. С 168 г. по 170 г., у евнухов было достаточно власти, чтобы чинить расправу над учеными-конфуцианцами, и тогда были убиты тысячи чиновников (евнухов, и свою очередь, массово убивали в 189 г.). В последние годы века они уже не соответствовали «принципу полезности» и вызывали недоверие, добившись разрешения на создание семьи и усыновление детей и таким образом, хотя бы частично, возможности передавать свое состояние и власть по наследству. Именно потомок одного из таких усыновленных детей нанес в 220 г. смертельный удар угасающей династии Хань, возглавив одно из трех небольших царств, на которые была поделена империя.
Конфуцианство расцвело в первые два столетия правления династии Хань. Гао-цзу преодолел чувство отвращения к конфуцианцам и вынужден был признать полезность принципов управления, разработанных ими, он и несколько его последователей придерживались этих принципов и пытались править рассудительно и доброжелательно. Собственно, моментом, когда ученые обрели настоящую власть, считается время правления У-ди («Воинственный император», 141―187 гг. до н. э.), который был самым могущественным из всех монархов династии Хань, при нем империя достигла наивысшего расцвета. То, что государственной идеологией было конфуцианство, выглядит парадоксально, поскольку Гао-цзу менее всего придерживался его принципов, правил самовластно и в некоторых аспектах даже превзошел ненавистный легизм - суровость его была основана не столько на абстрактных требованиях строгого кодекса, сколько на личных непредсказуемых причудах.
Именно во время правления У-ди произошли поворотные события в развитии конфуцианства: наложение запрета на учения других философских школ (особенно легизма), создание Императорской академии, где изучались труды, предположительно написанные Конфуцием, наблюдался стремительный рост научных исследований, отбор выдающихся талантов, как то рекомендовал Конфуций. Следующий пример показывает истинное отношение императора У-ди к нововведениям.
В 130 г. до н. э. один из экзаменуемых ученых написал ответ, в котором ссылался на концепцию легистов о важности системы наказания и поощрения. Экзаменаторы выставили ему самый низкий бал среди ста экзаменующихся. Просмотрев бумаги, император не согласился с экзаменаторами и наградил ученого высшим титулом, и через несколько лет тот уже занимал самый высокий пост ученого в правительстве, и именно он преуспел там, где его предшественники единомышленники проиграли: убедил императора создать Академию наук для подготовки ученых и исследования конфуцианских трудов. Император, изобретая новые и новые достаточно жесткие принципы управления, основанные на легизме, ссылался при этом на Конфуция. Однако его методы управления были намного более мягкими, чем методы управления первого императора династии Цинь, с которым у него было много общего.
Оба они были деспотичными, властными, остро реагирующими на критику, способными оказывать влияние на свое окружение. Оба по-детски верили в магию и странствующих магов, предлагавших эликсир бессмертия, были приверженцами суровых наказаний, таких, например, как сварить человека заживо, что стало одним из самых распространенных видов казни, и казнь эта иногда проводилась в присутствии императора. А к закону Ши-хуанди о коллективной ответственности был добавлен пункт, что все должны доносить друг на друга, а тот, кто не донес, виновен в содеянном так же, как и тот, кто совершил преступление. Это уже было ближе не к конфуцианству, а к бюрократизму, не идеал бесстрашных советников, защищающих самоотверженного и внимательного правителя, а механизм жесткой и бездушной бюрократии, не столько свобода действий талантливых умов — что, собственно, Конфуций и понимал под образованностью — сколько зацикленность на мелочах, которая веками была самой худшей чертой косных руководителей.
Указ императора Цинь, запрещающий иметь книги и частном пользовании, был аннулирован в 195 г. до н. э, но к тому времени потери намного превысили потери 213 г. до н. э. Определенные исключения, сделанные в то время, доказывают, что основным мотивом таких действий было не ликвидировать образование в целом, а ограничить его рамками правящей династии. Ученые, имеющие непосредственное отношение к императорскому двору, могли хранить у себя книги и рукописи, написанные ими собственноручно, более того, копии всех работ должны были храниться в императорской библиотеке. Самым большим несчастьем для ученых стал пожар императорской библиотеки династии Цинь, когда один из завоевателей, будущий Гао-цзу, полностью разрушил столицу во время гражданской войны
В стране чувствовалась острая нехватка документов и записей, и это дало толчок правителям династии Хань попытаться восстановить классическую литературу Китая. В то время с большим уважением относились к старым ученым, которые могли по памяти надиктовать огромные тексты из уничтоженных книг. Известны трогательные ситуации, когда в стенах домом находили записи, сделанные на шелке или бамбуке: их спрятали там хозяева перед тем, как спасаться бегством от солдат Цинь. Большинство из них были подделками, потому что древние документы являлись огромной ценностью. Семья ученых из поколения в поколение изучала одни и те же тексты древних манускриптом, добавляя собственные комментарии. Придворный историк поздней династии Хань, например, никогда бы не отдал копию работы Сыма Цяня, которую он наследовал. Это была его личная собственность.
Ученые династии Хань столкнулись со сложностями и путаницей, сравнивая и восстанавливая записи: оригинальные тексты смешались с подделками и с вновь созданными документами, чтоб заполнить пропуски. Пройдя этот жесткий фильтр ученых, мы получили классическую китайскую литературу в том виде, в каком знаем ее сейчас. Каждое столетие отразилось в ней своими комментариями и исправлениями; это был бесконечный процесс разрастания уточнений и комментариев. Попытки отделить истину от выдумки были сделаны учеными династии Сун (960―1279), но даже и современные ученые делают значительные открытия в этом направлении.
Параллельно с развитием учения Конфуция усиливалось поклонение самому Конфуцию и его идеализация. Посмертно ему был пожалован титул, который существовал и при его жизни — герцога, и поскольку было бы несправедливо, что за гробницей такого великого человека будут ухаживать «простые» люди, его наследникам был присужден наследственный титул маркизов. Сыма Цянь лично совершил паломничество к этому месту:
В династии Поздняя Хань три императора удостоили гробницу ученого своим личным визитом, а в 59 г. н. э. был принят закон о жертвоприношениях в честь ученого в каждой из школ его последователей, а самого его окрестили «святым покровителем всех образованных людей». Регулярные церемониальные обряды в его храме были, по сути, жертвоприношениями духам предков и продолжали таким образом традицию почитания великого предка.
Периодические церемонии памяти великого предка на его могиле были, фактически, повторением его похорон, основная суть этих обрядов была одинаковой. Самый младший член семьи, внук умершего, изображая умершего предка, наряжался в парадную одежду, соответственно рангу предка. Ему давали вино и жареное мясо, принесенного в жертву животного. Он принимал предложенную пищу, одобрял ее, якобы, от лица духа предка, после этого гости и члены семьи могли приступить к еде, будучи уверенными, что таким образом предок являет себя в его лице. Поклонение предкам было широко распространено среди чиновников, так же как и передача титула по наследству, но они всячески стремились обособиться от крестьян. «Тот, кто питается трудом своих рук», — отметил Сюнь-цзы не сколькими десятилетиями ранее правления династии Хань, — «не имеет права строить храм для предка»14.
В ранних руководствах этапы подобного ритуала выписывались с характерной скрупулезностью:
И подобных церемониях важную роль играл сам процесс приготовления пищи. Вот что писали в исторических трактатах того времени:
Сама же церемония была похожа на тщательно продуманную европейскую церемонию с чашей мира: человек пробует еду или питье, кивает другому и передает ему чашу, и так далее. Опять-таки каждая мелочь важна: