Проклятие

Эрлкинг просиял.

– О, перестань. Я думаю, мы договоримся без большого труда. Что, если я стану платить тебе кухонной утварью? Ведь тебе так полюбился тот черпак для супа.

У Злата дернулась скула.

– Заманчивое предложение, но, пожалуй, нет.

– Как по мне, тебе стоит подумать еще, – сказал Эрлкинг. Он взял Серильду за руку и погладил ее пальцы. Она вздрогнула. – Совсем недавно, – продолжал король, – я считал, что этих пальчиков коснулась Хульда. Что она наделила их волшебством. Но теперь, когда мы знаем правду… Они тебе не слишком нужны, а?

Неожиданно он схватил большой палец Серильды и резко дернул его назад, ломая кость.

Ее пронзила острая боль. Перед глазами вспыхнули искры, девушка пошатнулась и упала бы, но Эрлкинг ее поддержал. Где-то невообразимо далеко кричали и плакали дети. Злат выкрикивал ее имя.

– Тише, тише, – нашептывал Эрлкинг ей на ухо. – Ты быстро поправишься, как и эти славные маленькие призраки. И за каждый день, в который наш избранный Хульдой принц откажется прясть, я буду ломать еще один палец, и еще, и еще. – Он повел плечом. – Ради твоего же блага я надеюсь, что он не настолько упрям, чтобы пришлось перейти к костям побольше.

Он отпустил Серильду. Она сжала зубы, изо всех сил стараясь не показать, как ей больно, особенно когда к ней подбежали дети.

– Так что же, по рукам, дух-буян?

Глава 26

Серильда и впрямь поправилась быстро, что отчасти ее даже огорчило. Кость срослась в считаные дни, как и у Анны после того, как та упала с трибуны. Но Серильду это не радовало. Она не видела Злата с того ужасного дня, когда Эрлкинг говорил с ним в большом зале, но король ее больше не пытал, а это значило, что Злат выполняет его требования. Что прямо сейчас где-то в подземельях Грейвенстоуна он прял золото для Охоты.

Все для того, чтобы Эрлкинг смог поймать бога и потребовать от него возвращения Перхты.

Размышлять об этом было до тошноты мучительно, поэтому Серильда пыталась выбросить эти мысли из головы. Тем более что имелась масса других вещей, о которых нужно было подумать, пока Серильда пыталась обустроиться в этом странном новом доме.

Ей выделили несколько комнат в северо-западном углу замка, прямо напротив покоев Эрлкинга. Комнаты были роскошны. В одной из них стояла кровать с винно-красным балдахином и был очаг, такой огромный, что Гердрут могла бы залезть в него целиком – что она и сделала, когда Фриш взял ее на слабо.

К счастью, Эрлкинг предоставил Серильде и детям неожиданную свободу. В Адальхейде король изображал, что души не чает в молодой жене. Здесь же, в Грейвенстоуне, он словно забыл о ней, так что видимость их супружеской жизни поддерживали лишь совместные ужины. Но и за трапезой они в основном сидели молча.

Долгожданная перемена была к лучшему.

Теперь Эрлкинг и охотники постоянно были чем-то заняты: они негромко переговаривались в тускло освещенных гостиных, изучали огромные карты, разложенные в королевском обеденном зале. Обсуждали предстоящую охоту и приближение полнолуния. До Серильды доносились обрывки разговоров о колючих кустах ежевики и древесных корнях, оползнях и обрушившихся стенах замка. Она слышала, что кузнецу приказали изготовить кирки, лопаты и серпы, способные справиться с самыми стойкими сорняками. Она видела слуг с тележками, доверху наполненными битыми камнями и связками сухих веток. Судя по всему, они пытались отремонтировать какую-то часть подземелий замка, обвалившихся и захваченных лесом. Но вот зачем темным еще несколько подвалов и кладовых, когда замок и без того огромен, – этого она никак не могла понять, сколько ни старалась.

Стремясь занять и развлечь детей, Серильда воспользовалась нежданно дарованной им свободой и придумала игру, в которой они каждый день исследовали новый уголок замка, а победителем становился тот, кто обнаружит что-то самое удивительное и интересное.

Первой победу одержала Анна. Раньше дети нашли псарню, где содержались адские гончие, и от нечего делать решили остаться и посмотреть, как их будут кормить. Это странное и страшноватое зрелище – сырое мясо, слюни и дюжина противоестественных тварей, делящих добычу, – завораживало Анну, Фриша и Ханса. Серильде, Никелю и Гердрут оно пришлось не по вкусу, но они смогли его вытерпеть.