Кроатоан

А потом внезапно все меняется.

На тех же двенадцати экранах возникают люди, выходящие из лондонского метро, сидящие на концерте в Париже, шагающие по улице в Риме… Они тоже отмечены красными кружками.

— Он что, включил в эксперимент поведение человеческих существ? — кривится Борха.

Кармела ничего не понимает. Эта запись кажется ей очевидным указанием на помешательство ее бывшего учителя. Разумеется, теорию взаимоповедения нельзя применять к человеческим существам: люди движутся, исходя из слишком сложных побуждений, чтобы вот так…

Экран снова преображается. Борха и Кармела склоняются ближе к компьютеру. Остальные пытаются заглянуть им через плечо.

— Ну что там, умники? — сухо спрашивает Логан.

Теперь экран разделен на шесть прямоугольников размером три на два. И в прямоугольниках снова люди. Но Кармела внезапно различает знакомые черты. Всматривается внимательнее.

И узнает Нико Рейносу.

На другой картинке — Фатима. А вот Логан, один, на кровати. Дино в обсерватории. Нико входит и выходит из гостиной в своем доме. А теперь Кармела видит сама себя: они с Борхой смотрят телевизор. Энрике Рекена в своем кабинете…

— Он нас снимал… — Это голос Нико. — Он тайно снимал нас, дома и на работе!

— Почему он так поступил? — хрипло спрашивает Фатима.

— Видимо, чтобы нас исследовать. — Кармела снова указывает на экран.

Внизу идут подписи, относящиеся к типам поведения. Красные круги. Нетипичные действия. Ошибки.

А потом в прямоугольник, на котором Дино готовит еду, входит Мич.

Круги теории взаимоповедения автоматически включают немецкую овчарку в систему своих расчетов.

И фиксируют перемену.

Кармела щурится, не веря своим глазам. Она уже готова заговорить, когда экран опять разделяется на двенадцать частей. Но теперь показаны двенадцать разных видов, по одному на прямоугольник. Кармела проходится по ним пальцем: пчелы, муравьи, обезьяны, собаки, киты, олени, орлы, волки, медведи, змеи и рыбы обитают в одиннадцати сегментах. Они карабкаются, едят, летают, ползают и плавают. Последний экран показывает людей в городской среде. Люди идут, останавливаются, жестикулируют, целуются.

А подписи и круги — зеленые, как было и в сцене с Мичем.

ЗЕЛЕНЫЕ. Ошибок нет.

— Это же абсурд, — возмущается Борха.