Убийство в доме викария

– Да, дорогая.

– Я хочу кое-что тебе сказать… Нет, не останавливай меня. Я так хочу, прошу тебя. Когда… когда Лоуренс Реддинг приехал сюда, я позволила тебе считать, будто знакома с ним всего чуть-чуть, шапочно. Это было неправдой. Я… я знакома с ним гораздо ближе. По сути, до того, как я познакомилась с тобой, я была влюблена в него. Думаю, в Лоуренса влюблены многие. Одно время я была… совершенно без ума от него. Не в том смысле, что я писала ему компрометирующие письма или совершала какие-нибудь глупости – в общем, все то, о чем пишут в романах. Нет, просто однажды я испытывала к нему страстное чувство.

– Почему ты мне не рассказала? – спросил я.

– Ох! Потому… Даже не знаю, наверное… человек часто совершает глупости. Ты намного старше меня, и поэтому думаешь, что я… ну, что велика вероятность того, что мне понравится кто-то еще. Я опасалась, что ты будешь постоянно донимать меня напоминаниями о моей дружбе с Лоуренсом.

– Тебе очень ловко удается скрывать всякие вещи, – сказал я, вспомнив, что говорила мне Гризельда меньше недели назад и с какой искренностью она все это говорила.

– Да, я всегда умела это. В какой-то мере мне это нравится. – В ее голосе прозвучало почти детское ликование. – Но все, что я говорила, было правдой. Я действительно не знала об Энн, и я не понимала, почему Лоуренс так изменился, почему он… не замечает меня. Я к такому не привыкла. – Она сделала паузу. – Ты понимаешь, Лен? – с тревогой спросила она.

– Да, – ответил я, – понимаю.

Но понимал ли?

Глава 25

Я обнаружил, что мне трудно избавиться от неприятного осадка, оставленного анонимным письмом. Грязь неимоверная.

Я собрал другие три письма, посмотрел на свои часы и тронулся в путь.

Мне было очень интересно, что же это такое, что одновременно «довелось узнать» трем дамам. Я пришел к выводу, что это одна и та же новость. Однако мне предстояло обнаружить, что я ошибался в своих психологических умозаключениях.

Ноги сами понесли тем путем, что шел мимо полицейского участка, и возле здания полиции буквально налились свинцом, мешая мне идти дальше. Во всем было виновато мое желание узнать, вернулся ли инспектор Слак из Олд-Холла.

Я выяснил, что он вернулся – и более того, мисс Крам прибыла вместе с ним. Прекрасная Глэдис сидела в участке и с высокомерным видом отрицала, что относила чемодан в лес.

– И все потому, что какой-то местной сплетнице, старой ведьме, нечего делать, кроме как ночами торчать у своего окна и наговаривать на меня… Не забывайте, один раз она уже ошиблась, когда сказала, что видела меня на боковой улочке в день убийства, и если она ошиблась тогда, при дневном свете, как она могла узнать меня в темноте, при свете луны? Злобные они, эти старухи. Несут всякую чушь. А я спала в своей кровати сном невинного младенца. Вам всем должно быть стыдно.

– А что, мисс Крам, если хозяйка «Голубого кабана» опознает этот чемодан как ваш?

– Если она скажет что-нибудь в этом роде, значит, она ошибается. На нем нет имени. Такие чемоданы есть почти у всех. Бедного же доктора Стоуна просто-напросто назвали вором! А ведь у него куча регалий и званий…

– Итак, мисс Крам, вы отказываетесь давать объяснения?

– Ничего я не отказываюсь. Вы просто ошиблись, вот и всё. Вы и все ваши старухи, которые суют нос в чужие дела. Больше я не скажу ни слова… только в присутствии адвоката. Я немедленно ухожу… вы сможете задержать меня, если только арестуете.

В ответ инспектор встал и открыл ей дверь. Мисс Крам гордо вскинула голову и вышла.