Убийство в доме викария

Дорогой мистер Клемент,

Мне кое-что довелось узнать, и я считаю, что вы должны узнать об этом. Это касается смерти бедного полковника Протеро. Я была бы искренне благодарна Вам, если б Вы дали мне совет: идти в полицию или нет. После смерти моего дражайшего супруга я всеми силами стараюсь избегать публичности. Надеюсь, Вы найдете время, чтобы сегодня днем зайти ко мне на несколько минут.

Искренне Ваша,

Марта Прайс-Ридли

Я вскрыл второе:

Дорогой мистер Клемент… я так встревожена… места себе не нахожу… хочу понять, что мне делать. Мне довелось услышать нечто такое, что мне кажется важным. Но необходимость иметь дело с полицией приводит меня в ужас. Я взволнована и в отчаянии. Дорогой викарий, загляните ко мне на несколько минут и помогите разрешить мои сомнения – у вас всегда это получалось, причем самым удивительным образом. Надеюсь, я не очень о многом Вас прошу?

Простите, что докучаю Вам.

Искренне Ваша,

Каролайн Уэзерби

Я догадывался, каково будет содержание третьего письма.

Дорогой мистер Клемент,

Мне довелось услышать нечто крайне важное, и я считаю, что Вы должны первым узнать об этом. Не могли бы Вы зайти ко мне сегодня в удобное для Вас время? Буду ждать.

Это по-военному четкое письмо было подписано Амандой Хартнелл.

Я открыл четвертое послание. Мне всегда везло в том, что я практически не получал анонимных писем. Анонимка, по моему мнению, – самое подлое и жестокое оружие. И это письмо не было исключением. Оно было написано так, чтобы анонима сочли безграмотным человеком, но некоторые особенности указывали на то, что это не так.

Дорогой викарий,

Думаю, вам следует знать, чего происходит. Тут видели вашу жену, как она тайком выходила из дома мистера Реддинга. Вы знаете, чего я имею в виду. У этой парочки шашни. Думаю, вы должны знать об этом.

Друг

Я издал возмущенный возглас, смял листок и бросил на каминную решетку. В этот момент в комнату вошла Гризельда.

– Что это ты бросил с таким отвращением? – спросила она.

– Мерзость.

Достав из кармана спички, я взял одну, чиркнул ею и наклонился. Однако Гризельда оказалась проворнее меня. Прежде чем я успел остановить ее, она быстро схватила мятый комок и расправила его. Затем прочитала письмо, возмущенно хмыкнула и отдала мне. Я поджег бумагу и смотрел, как она горит.

Гризельда подошла к окну, выходящему в сад, и встала ко мне спиной.

– Лен, – сказала она, не поворачиваясь.