Лампёшка

Хозяин шатра по-прежнему сидит уткнувшись в газету. Неужто и впрямь ничего не заметил? Лампёшка встаёт, стучит по стеклу и пробует ещё раз, погромче:

Моряк, что шатаешься ночь напролёт? Вспомни о матери, что… м-м-м… дома ждёт…

Толстяк таращится на неё, как на сумасшедшую. В глазах ни слезинки, щёки сухие.

— Сладки уста матросской невесты… — не сдаётся Лампёшка. Эта песня тоже пользовалась успехом. Но всё напрасно.

— Ну и ну, — странно усмехается толстяк. — Целая серенада для дядюшки Эйфа, вот это да! С чего вдруг?

— Я хотела… Это в обмен… — шепчет Лампёшка, вспыхнув. — Я думала заплатить за вход песней… или… э-э-э… ладно, нет так нет.

Она озирается. Если это не помогло, что ей ещё остаётся?

— Ах, ты меняться хотела? — Толстяк наконец откладывает газету. Своим здоровым глазом он оглядывает девочку с головы до пят и наклоняется как можно ближе к ней, прижавшись животом к столешнице. — От слащавых песенок нам ни жарко, ни холодно. — Он улыбается, не слишком дружелюбно. — Но можно попробовать кое-что другое….

Он жестом подзывает Лампёшку к себе. Она делает шаг к будке. Интересно, чем же ещё с ним можно поменяться? Что ему от неё нужно?

Моряк складывает губы трубочкой, как рыба, и показывает на них пальцем:

— Поцелуйчик? Один? Сюда?

— Чего? — До Лампёшки не сразу доходит. — А-а-а… — говорит она и делает шаг назад. — Нет, спасибо.

— Два. Два поцелуя. Один — за тебя и один — за твою тележку.

— Нет, так не пойдёт. — Лампёшка нагибается и нащупывает в примятой траве ручку тележки, не находит, поскальзывается и падает на колени в холодную грязь.

Толстяк громко хохочет, сотрясая будку.

— Не пугайся, милая. Сговоримся и на одном, а тележку оставишь здесь, дядюшка Эйф за ней присмотрит…

Лампёшка поворачивается и, оскальзываясь, уходит, увозя за собой тележку.

— Ах… — доносится сзади. — Ах, всего один маленький… — Толстяк опять разражается хохотом. — Ха-ха-ха! Как она на меня зыркнула! Да, девушки — они от меня без ума…

Лампёшка отошла уже далеко, а хохот всё не умолкает. Она резко дёргает тележку, та подскакивает.

— Ай! Эй! — кричит Эдвард из-под одеяла. — Ай, да тише ты! Осторожней!

Он сильно стукается подбородком о бортик и умолкает. Между двумя шатрами Лампёшка находит безлюдное местечко и останавливается.