Лампёшка

— Но где же? Где? — Большинство, ожидая увидеть что-то огромное, смотрит в другую сторону или вверх. Миссис Розенхаут теряется в толчее. Лампёшка пытается протиснуться сквозь толпу, но её толкают со всех сторон, тележка вот-вот перевернётся.

— Пустите! Дайте пройти! — кричит она. Никто её не слышит, никто не уступает дорогу.

Внезапно становится легче. Чья-то большая рука ухватилась за ручку и помогает тянуть тележку.

— Сюда! — Мистер Розенхаут тащит тележку прямо через сборище любопытных. Он показывает себе за спину. — Там! Там оно! У-у-у, жуткое, смотрите туда!

Все возбуждённо кидаются в ту сторону.

— Пойдём, — машет он ей и тянет тележку на другой конец пустоши. Добравшись до затенённого прохода между двумя шатрами, он останавливается.

Приотставшая Лампёшка, задыхаясь, подбегает к тележке:

— Рыб! Рыб, как ты? — Она кладёт руку на одеяло, в которое закутался дрожащий мальчик.

— Домой, — отвечает одеяло. — Домой-домой-домой…

— Конечно, — шепчет Лампёшка, гладя мальчика по голове. — Пойдём, сейчас пойдём.

Она вздыхает. Не вышло, её план не сработал. А завтра ярмарка уедет, и вернётся только через год… И как теперь… она даже точно не знает, была ли это…

— Иди вон той дорогой, — тихо говорит мистер Розенхаут, разглядывая тележку и лежащего в ней Эдварда. — Там народу поменьше.

Лампёшка понимает, что он будет держать язык за зубами.

— Он никакое не чудовище, — говорит она. — Правда. Он…

Мистер Розенхаут мотает головой:

— Мне это знать необязательно.

Он бросает взгляд на толчею вдалеке, откуда до сих пор доносятся вопли и крики. Люди всё ещё ищут чудовище или какую другую забаву: в последний вечер ярмарки без переполоха никогда не обходится.

— Что ж, пойду выручать свою благоверную, — вздыхает бакалейщик. — Вдруг ей помощь нужна. Дай-ка руку. — Он достаёт из кармана горстку медяков и высыпает их девочке в ладонь. — Ты уж прости… Вообще-то она не такая. Или была не такая. Или… — Он снова вздыхает. — Или мне стоило получше присмотреться.

Лампёшка разжимает кулак — осторожно, чтобы ничего не выронить. Пятачки, гривенники и четвертаки — целых три, а то и больше.

— Ну что, едем? — раздаётся голос Эдварда из тележки. — Едем домой?