– Ручка в кармане камзола, что у тебя на плечах. Там же найдешь и бумагу.
Я быстро набросала текст. Затем, нагрев воск оставленной в пепле жаровни свечи, сделала самодельную печать, придавив ее перстнем с гербом Тареллы в качестве доказательства.
Через несколько минут черная птица улетела в ночь, унося в лапках мое послание.
– Теперь в хоспис! – позвал Стерлинг. – Посмотрим, верна ли твоя интуиция. Или ты пытаешься выиграть время, прежде чем я прикончу тебя.
Он достал из-за уха зубочистку и вставил ее между губами, как бы говоря, что разговор окончен.
Мы молча пересекли опустевший двор хосписа с брошенными палатками. Заиндевелые от мороза тенты из мешковины развевались на ледяном ветру. Я кивнула на ближайший вход. На цыпочках мы вошли в холодный каменный кулуар.
Лунный свет, проникавший сквозь толстые стекла, рисовал бледные ромбы на плитах, где еще несколько часов назад теснились друг к другу больные и нищие. Спокойствие нарушали слабые, приглушенные рыдания из крыла лунатиков.
Мы углубились в самое сердце хосписа, так далеко от окон, что мне пришлось достать трутовое огниво.
– Сюда, – прошептала я, остановившись перед укрепленной дверью кабинета преподобной, которая, страдая паранойей, пряталась в нем, как в убежище. – В этой камере нет окон. Боюсь, что твои пернатые друзья не смогут прилететь и открыть нам замок с другой стороны.
Стерлинг пожевал зубочистку губами:
– Зачем заходить туда? Если Дама Чудес и есть та самая сестра Амаранта, сегодня она придет забрать то, что ей причитается. А значит, путь ее будет проходить здесь.
Он погладил приклад пистолета, заткнутого за пояс.
– Я найду применение этому оружию.
– Конечно, Вильгельм Телль[57]. Дама обязательно прибудет с яблоком на голове и станет в удобную для тебя позу, чтобы ты мог удачно прицелиться.
На гладком лице Стерлинга появилось раздражение.
– Мне уже довелось пережить нападение нечисти, – продолжила я. – Поверь, это сродни урагану. Когда придет повелительница, лучше подождать ее за дверью до удобного момента.
Я постучала кулаком по толстой панели.
Сквозь бронированную дверь просочился безумный голос. Значит, хозяйка хосписа бодрствовала, вероятно, слишком напуганная, чтобы уснуть.
– Сестра Марена? Уже рассвело? Я не слышал звона к заутрене…
– До рассвета еще далеко, а заутреня не скоро, матушка Инкарната, – ответила я, прижавшись губами к двери. – Это не сестра Марена. Это я. Диана де Гастефриш.
ebooksa