Сурадж трижды постучал в дверь. Она приоткрылась, выпуская пары теплого воздуха. Блеснули подозрительные глаза:
– Чего надо?
– Открывай, хозяин.
– Мы закрыты. Здесь не приют!
Трактирщик намеревался закрыть дверь, однако ботинок Сураджа помешал ему это сделать. Дородное лицо мужчины забеспокоилось:
– Если вы пришли за налогом на защиту, то я уже заплатил его в этом месяце…
– Мы пришли не просить денег, а предложить их вам, – прервал его Сурадж. – Мы ищем пристанище на ночь и готовы заплатить.
Он достал монету из кошелька.
Трактирщик с жадностью воззрился на деньги. В этот момент колокольни Парижа пронзительно забили в набат. Страх одержал вверх над соблазном:
– Слишком поздно, говорю…
– Для Короля никогда не поздно, холуй![39] – вышла из себя Эленаис, помахав пропуском.
Королевская печать смела все преграды. Дверь открыл приличного вида мужчина в толстом домашнем халате, в ночном колпаке, надвинутом на лоб.
– П… приветствую вас в моем скромном заведении, – смутился он. – Только все комнаты уже заняты кровельщиками, которые приехали ремонтировать крышу башни Тампль.
Я вздрогнула:
– Крышу башни, говорите?
– Да, на прошлой неделе в нее ударила молния.
Я едва сдержалась, чтобы не разразиться нервным, ликующим смехом. В башню ударила молния, как предсказала карта! Таро привело нас в нужное место!
– Мы будем рады и твоему погребу, друг, – заверил Сурадж, опуская монету в ладонь трактирщика.
– Но там сыро и нет кроватей. Он недостоин людей Короля.
– Этого нам вполне хватит. К тому же мы не собираемся спать… и вам не советуем.