– Да, – ответил Му Цин и принялся рассказывать с самого начала.
Оказывается, все эти месяцы, что в Юнъане лютовала засуха, народ оттуда потихоньку перебирался на восток, спасаясь от неминуемой гибели. Сперва их было лишь несколько десятков, что не очень-то и заметно, но постепенно набралось пять с лишним сотен. Тут-то ситуация обострилась…
Приезжие ничего не имели за душой, говорили с акцентом, который сразу же выдавал в них чужаков, и потому, оказавшись в незнакомом городе, они, конечно, старались держаться друг друга. В поисках пристанища беженцы наткнулись на пустой клочок земли и разбили там палатки, чтобы отдохнуть и набраться сил.
Однако свободный участок оказался любимым парком жителей столицы. Местный народ всегда знал толк в удовольствиях; многие любили на досуге там прогуливаться, танцевать, упражняться в боевых искусствах, читать стихи, рисовать и просто проводить время с семьёй и друзьями. Теперь же этот зелёный островок захватили переселенцы с запада – привыкшие жить в бедности, со своими нравами и обычаями. Целыми днями они жгли костры, варили лекарства, стирали бельё и оплакивали усопших; повсюду витал запах пота и валялись объедки. Сравнивая себя с ними, жители столицы приходили к выводу, что они одни имеют право называться «настоящими» гражданами Сяньлэ. Люди едва могли выносить такое соседство, и негодование их росло.
Несколько старейшин из числа юнъаньцев, понимая, что им здесь не рады, предлагали перебраться в другое место, да только в городе уже и без того собралось много народу. Куда ни сунься – везде давно занято, не нашлось места, способного вместить такую толпу людей. Тем более среди этих пяти сотен были и женщины, и старики, и дети, и больные, кто-то из них уже не мог передвигаться. А потому оставалось только расположиться здесь, стиснув зубы и набравшись наглости. Жители столицы, конечно, роптали, но понимали, что пострадавшие какие-никакие, а земляки, и потому пока терпели…
Когда рассказ дошёл до этого места, солдаты подвели тех мужчин из Юнъаня к входу на рынок и велели:
– На колени!
Как бы те ни хотели воспротивиться, с ножом у горла выбор невелик. Увидев, что арестованные по очереди опускаются на колени, зеваки, что наблюдали за этой сценой, завздыхали – кто сочувственно, а кто с облегчением. Се Лянь спросил:
– С твоих слов выходит, что обеим сторонам пришлось пойти на уступки. Ну а сегодня что приключилось?
Фэн Синь и Му Цин не успели ответить – из толпы раздались громкие рыдания какой-то женщины:
– Ах вы, дикари! Мало того, тащите что ни попадя, теперь и мужа моего избили! Он даже встать не может! Вам это с рук не сойдёт!
Окружающие принялись её утешать, а кто-то сказал с укором:
– Покинули родные земли, явились на нашу территорию и имеют наглость свои порядки устанавливать!
– В чужом доме за хозяев себя считают, а ещё воруют!
Один из молодых людей, закованных в кандалы, не выдержал и принялся оправдываться:
– Да мы же вам говорили, это не мы украли! И в драку первыми не мы полезли! У нас ведь тоже есть пострадавшие…
Но старик оборвал его:
– Тихо!
Юноша задохнулся от негодования и замолчал.
Фэн Синь объяснил принцу: