– У меня тоже! На спине! Скорее посмотрите, что у меня на спине!
Люди бросились врассыпную, а когда первый заражённый задрал штанину, а второй снял рубаху, по храму прокатились вопли ужаса. Лица на телах бедолаг уже полностью оформились!
– Как они так быстро выросли?!
– Вы что, забыли? Мы здесь давно торчим!
– Но почему вы ничего не почувствовали раньше?
– Так они ж не на видном месте выросли! Чесалось немного, и всё, откуда мне было знать, что это?!
– Ну всё, конец. Нам крышка. Небось, уже все больны!
– Скорее! Проверьте на себе!
В святилище воцарился хаос, люди принялись осматривать свои тела и зашлись в рыданиях. У многих на коже уже проступили лица, которые они не заметили сразу, а теперь жуткие лики обрели ясные черты!
Безумцы за пределами храма, казалось, что-то почувствовали: не размыкая круга, заплясали ещё неистовее. Атмосфера всеобщего ужаса и смятения захватила Се Ляня, сердце его бешено заколотилось, едва не выпрыгивая из груди.
Он вспомнил, что прежде поветрие ликов не распространялось так быстро. Что же случилось? Безликий Бай, наверняка всё дело в нём! Принц резко бросил взгляд на демона – тот с отстранённым видом наблюдал за суматохой в храме. Вдруг очередной человек с покрасневшими глазами выскочил из толпы и, тяжело дыша, заговорил:
– Ты… Ты же бог, наследный принц! Почему ты занялся разбоем?!
Се Лянь был обескуражен, он не понимал, к чему сейчас этот разговор.
– Я… – начал было он, но мужчина тут же его перебил:
– Мы поклонялись тебе, а ты? Что ты сделал? Ограбил человека! Что ты нам принёс? Поветрие!
– Я принёс поветрие?.. – изумился принц. – Это не я! Я лишь…
И в этот момент терпение толпы лопнуло. Сотня людей окружила Се Ляня, ближайший к нему человек вытащил чёрный меч, и у принца перехватило дыхание.
– Ты… Ты же хочешь искупить вину, верно? – дрожащим голосом спросил человек. – Хочешь заплатить за грехи?
Сверкнула чёрным блеском сталь, и страх в сердце принца достиг своего пика. В храме столько народу – если каждый пронзит его клинком, что же с ним станет? Се Лянь думал не только о том, что тело его превратится в кровавое месиво, куда больше пугало другое: он чувствовал, что, если позволит людям совершить задуманное, нечто в его душе сломается навсегда.
С уст принца сорвалось: