— Ну, холера, ну жварит! — качал головой Романов, любуясь Васькой, перенявшим лихую манеру играть от старшего брата Гришки, что воевал на фронте. Васька щерил ровные зубы, тряс косой челкой светлых волос и снова вывертывал красные мехи двухрядки:
— Ты им отчубучить дай. Дай!
Слова начальника для Васьки — закон, и рванул плясовую.
Фоминские рыжую Дуняшку на круг вытолкнули. Легко, мелким шажком, прошлась по залу девка, потянула за собой светлую грусть частушки военной поры:
Костя бесцеремонно уселся рядом с Романовым. Отирался платком, туманными глазами смотрел на Катеньку, что стояла у окна с подругами. Тихон перехватил этот взгляд парня.
— Свои-то девки хуже? Гляди-ка, за чужой он ухлестывает!
Костя сунулся разгоряченным лицом в плечо начальника:
— Дак, тот же назём, только издалека везем… Глянется мне Катя.
— Смотри. Рожков — мужик серьезный, за кого попало председатель дочь не отдаст, — предупредил Романов.
— А мы не хужей других! Хочу вас, Тихон Иванович, в сваты звать…
— Неуж дело сговорено?.. Ладно, шут его бей! — Начальнику становится радостно за парня. — Ты ж у нас по брони оставленный — женись! Только смотри, чтоб потом у вас все было по совести…
Счастливый, Костя кивает головой:
— Только так и не иначе! — И тут же вспоминает: — Продавщица за рыбой посылает. Кончается, говорит, рыба. Я поеду, мне что-о!
Романов уже несколько дней носит в себе наказ Кимяеву:
— Ты там посматривай, Костя. Может, со стороны кто рыбалит на Долгом. Не забывай, соли тебе мешок даден. Спрятал ты соль?
Парень обижается на начальника:
— Когда, чего казенное бросал — скажете тоже мне! Я мешок-от берестой да сушняком завалил. И в глаза не бросается, и дождь не замочит.
— Поглядывай, однако. Все бывает!
— Бывает, и медведь летает! — весело соглашается Костя. Он тут же вскакивает со скамейки и кидается в круг.
— Ну, да-ает! — развел руками Тихон.