Три женщины встают рядом с царской женой и следуют за ней из трапезной.
Садики хватает меня за предплечье – снова – и ставит на ноги.
Я выворачиваюсь.
– Не нужно.
Он поднимает бровь.
– Правда? А я думал, что ты не хочешь исполнять свои обязанности.
Я поднимаю подбородок и смотрю ему прямо в глаза.
– В храм ее отца, так ведь?
Понятия не имею, где это. Но Садики не тот человек, который позволил бы мне найти путь самой.
– За мной. – Он разворачивается к двери и в три шага оставляет меня далеко позади.
Я семеню ногами, неловко стараясь угнаться за ним в своем узком платье.
Мы выходим из зала через другой вход, но коридоры выглядят также – фрески рыбы и дичи, охотники затаились в кустах со стрелами наготове.
Садики задерживается, чтобы криком отдать приказы мужчинам в коридоре. Он заботится обо всем: требует подать носилки, чтобы отнести Рехетре в погребальный храм, велит послать с ней пиво и хлеб, а также отправить гонца, чтобы в святилище держали наготове жреца и барана.
Из-за последнего приказа я морщусь. Неужели придется принимать участие в кровавом ритуале?
Из дворца мы попадаем в другой сад, тоже огороженный невысокой стеной.
Я верчу головой влево и вправо, но пирамид не видно. Должно быть, мы вышли с другой стороны.
– Стой тут. – Садики показывает на землю, будто ждет, что я встану ровно на этот кусок гравия и не сдвинусь с места.
Я скрещиваю руки на груди и смотрю ему в глаза.
– Аргх! – Он вскидывает руки к небу и уходит к мужчинам, стоящим у ближайшего прохода во дворец.
Он красноречиво жестикулирует, показывая на меня.