Смерть пахнет сандалом

Руки у барина сильные, от боли аж слезы потекли.

– С тех пор, как мы с тобой поладили, я Сяоцзя к себе не подпускала, не веришь, спроси у него.

– Славно придумано, – сказал он, – вот так я, выдающийся начальник всего уезда, прямо пойду разузнавать, как обстоят дела в моих владениях, у дурачка?

– Так и у начальника всего уезда дружок вроде бы не из камня высечен, – парировала я, – и он, сморщившись, болтается свободной сопелькой. Не вздумал ли властитель целого уезда ревновать меня к дураку?

После моих слов Цянь Дин убрал руку и захихикал. Потом обнял меня:

– Сокровище, ты мое – благое снадобье, с которым я обретаю свободу и блаженство, ты чудодейственное средство, которое специально для меня сотворил Нефритовый Император…

Я зарылась лицом у него на груди и промурлыкала:

– Барин, названый батюшка мой, выкупил бы ты меня у Сяоцзя, чтобы я триста шестьдесят дней в году ухаживала за тобой. Никакого положения мне не надо, только быть твоей личной служанкой и служить тебе.

Он покачал головой:

– Это нам ни к чему! Как я, видный человек, начальник уезда, чиновник императорского двора, могу умыкнуть чужую жену? Если об этом станет известно, то вся Поднебесная будет смеяться надо мной, боюсь, чиновничью шапку сохранить на голове будет трудно.

– Тогда брось меня прямо сейчас, – сказала я, – и с сегодняшнего дня я ни шаг не подойду к управе.

Он поцеловал меня в губы:

– Но как же я могу расстаться с тобой? – и спел отрывок из маоцян:

– С этим делом мне беда – ни туда и ни сюда…

– Как, ты и маоцян петь умеешь? У кого это ты научился, родной мой господин!

– Чтобы научиться чему-либо, надо поладить с наставником! – озорным тоном заявил он и, отбивая такт по моему заду и подражая голосу моего отца, ритмично запел:

– Солнце садится за западные горы, наступают сумерки, тигр мчится в глухомань, грач спешит укрыться в лесу. Лишь мне, уездному, некуда бежать, сижу один в судебном зале, тоскую…

– Чего тебе тосковать, разве я не лежу рядом с тобой, полная жизни, не разгоняю твою тоску?

Он не ответил, а, пошлепывая меня по заду, как по барабану маоцян, и четко и громко отбивая ритм, запел дальше:

– С тех пор, как познакомился с девицей из рода Сунь, словно благодатный дождь окропил посевы после долгой засухи.