Темные празднества

Он внезапно взмахивает рукой, и девушка спотыкается. Ее падение смягчают пышные юбки. Уилл задерживается, чтобы убедиться, что она не поранилась. Как только он скрывается из виду, Грейс вдруг начинает биться в конвульсиях. Я тянусь к плащу, но вдруг осознаю, что она заливается смехом.

Словно почувствовав мое присутствие, она успокаивается, а затем поворачивается в мою сторону. На лице у нее читается недовольство, а немигающий взгляд вынуждает меня укрыться в тени комнаты.

Глава двадцать вторая

Иногда я представляю себя чем-то вроде одного из чучел, сделанных Альтамией. Набитого шерстью и сохраняющего форму благодаря булавкам и консервантам. Даже после смерти нам не избежать уколов и тугого пеленания. А мне так хочется дышать полной грудью.

Грейс заходит ко мне в спальню, не испытывая никакого смущения по поводу того, что я не одет.

Щелчком пальцев она приказывает слуге уйти.

– Он видит и слышит лишь то, что нужно мне, – говорит девушка, заметив, что я нервничаю. Она ведет себя невозмутимо, словно намеренно заставляя меня отвести взгляд и забыть обо всем, что я видел вчера. Мне не удается этого сделать, и я заканчиваю собираться. У меня нет ни малейшего желания опоздать на нашу встречу с горожанами. – Чересчур изысканный наряд для церкви, – заявляет она, когда я беру с комода свой зеленый дублет.

Лорд Кэрью последовал совету Уилла провести городское собрание в соборе. «Лучше церковь, чем здание суда», – заявил он.

– Тебе нужно завоевать их доверие, в то время как мне приходится довольствоваться лишь тем, чтобы произвести впечатление, – говорит Грейс, заметив полный недоверия взгляд, который я бросаю на ее платье, сшитое из золотистого дамаска. Неспешно подойдя к моей дорожной сумке, она достает мой серый дублет.

Удивительно, как быстро я привык к тому, что меня одевает кто-то посторонний. Как только Грейс подает мне знак, я поднимаю руки, чтобы она облачила меня в дублет. Однако в отличие от взаимодействия со Стивенсом в нашем с ней танце не хватает поэтичности. Иногда она подходит достаточно близко, чтобы я вдохнул аромат духов на ее теле и ощутил касание золотого траурного кольца, висящего у нее на шее. От ее прикосновений по моему телу пробегают мурашки, и меня словно сковывает броня, когда она становится слишком близко. Грейс делает вид, что наши прикосновения ее смущают, впрочем, это происходит слишком часто, чтобы быть случайностью. Неужели она настолько сильно хочет отвлечь меня от той своей встречи с Уиллом?

Намеренно меня задевая, Грейс делает так, что я чуть ли не скручиваюсь в узлы. Бросая в мою сторону робкие взгляды, она изучает мою обнаженную плоть. Несмотря на все, что вчера сказал мне Клементс, я не верю, что ее внимание – это проявление интереса ко мне как к мужчине. Полагаю, она ищет признаки слабости или ведьминскую метку.

– Альтамия написала мне письмо, в котором сообщила о вашем приезде в Йорк. В нем она отметила, что я не должна позволять вам в себя влюбиться, если мы когда-нибудь познакомимся. Большинство мужчин не могут перед этим устоять, даже моему мужу не удалось. Хоть чары и развеялись, как только мы поженились. Брачные узы – тяжелая ноша. – Заигрывания девушки меня не впечатляют. В ее действиях сквозит излишняя продуманность.

– Мое сердце принадлежит лишь мне, – беспечно отвечаю я, все еще прокручивая в голове слова Клементса.

– В этом вы мудрее, чем я. – Ее улыбка готова в любой момент исчезнуть с лица. – В то время как вы украли положение у своего брата, я, многим пожертвовав, украла у себя самой собственный брак, чтобы не встретиться с дядиным отказом. – Я напрягаюсь, и Грейс отворачивается, изучая холм Пендл. Меня манит подойти к ней ближе. – Парк для охоты на оленей. – Она указывает на простирающийся перед нами лоскут земли. – Мой дядя выселил местных жителей, а потом сровнял с землей их дома, чтобы его построить.

Я морщусь. Многие землевладельцы расширили свои участки за счет простолюдинов, которые владели ими еще в давние времена. Подобная практика вызвала волну негодования, и лорд Кэрью боится давать горожанам повод отомстить.

– У моего дяди есть все необходимые полномочия, чтобы приказать мистеру Рашу уехать из города, однако он боится, что если заговорит, то его голос сорвется на писк.

– Мы живем в тревожные времена. Он правильно делает, что проявляет осторожность.

– Он виноват и напуган, – говорит она, и от ее пристального взгляда мне хочется закрыть глаза. – Слухи о нашей вере разжигают ненависть местных жителей. Двух моих родственников, священников, убили через несколько месяцев после Порохового заговора. Остальных же членов моей семьи вынудили причаститься, в противном случае их бы тоже обвинили и жестоко убили. Моей тете хватило ума сбежать. Здесь начинаешь понимать, что такое страх. Про меня говорят, что я ведьма. Вы верите этим обвинениям?

Она кладет свою руку поверх моей, и я вспоминаю ее общение с Уиллом. Ходили слухи, что охотники на ведьм добиваются всего, чего захотят, от отчаявшихся женщин.

– Не думаю, что вы ведьма. – Я отстраняюсь от ее прикосновения.