– Не бери в голову.
В этот момент в дверях появился Финн, его длинное нордическое лицо было бледным и суровым, словно вылепленное изо льда.
– Прошу прощения, мадам, но ужин подан. – Элизабет нравились резкие колебания его акцента. Слушать его было все равно что спускаться на лыжах по скандинавскому фьорду.
Они только что покончили с супом, когда раздался звонок во входную дверь.
– Кто бы это мог быть? Ты кого-то ждешь? – спросила Катарина своего мужа.
Он тепло улыбнулся ей.
– Нет, дорогая, мое внимание полностью принадлежит тебе.
– Возможно, кому-то срочно нужен ордер, – предположила Элизабет.
– Посмотри, кто это, хорошо, Финн? – сказала Катарина, довольно повелительно взмахнув рукой. Элизабет никогда не видела, чтобы она делала такой жест, и подумала, не репетирует ли она свою роль члена «Четырехсот».
– Конечно, мадам, – сказал швед, который терпеливо ждал, стоя по стойке «смирно» после подачи супа. Катарине, казалось, нравилось, когда слуги стояли рядом во время еды, в то время как Элизабет это немного раздражало.
Финн исчез в фойе и вернулся со знакомым желтым конвертом.
– Телеграмма для мисс ван ден Брук.
Рука Элизабет дрожала, когда она брала его…
– Зачем кому-то посылать тебе телеграмму сюда? – спросила ее мать встревоженным голосом. Вскрывая конверт, Элизабет задавалась тем же вопросом. Она прочла записку, и ее сердце бешено заколотилось.
Элизабет посмотрела на своих родителей.
– Мне жаль, но я должна уйти.
Мать с тревогой уставилась на нее.
– Но почему?
– Я объясню позже. Я свяжусь с вами, как только смогу.