– Я не могу раскрыть его личность.
– Значит, вы знали его?
– Я знаю, кто его послал.
– И вы не можете мне сказать?
– Если я это сделаю, то за мою жизнь заплатят меньше, чем за эту груду костей, – сказал он, указывая на миску с суповыми косточками за прилавком.
– Тогда что вы можете мне сказать?
– Полиция вам не поможет.
Его слова повисли в воздухе, эхом отдаваясь в голове.
Глава 23
После встречи с господином Вебером Элизабет почувствовала такую сильную усталость, что едва смогла собраться с силами, чтобы сесть в трамвай и отправиться домой. Оказавшись в безопасности, в своей квартире, она разделась и, спотыкаясь, побрела в ванную, где приняла горячую ванну. Ванна в форме львиной лапы была одним из удобств, которое привлекло ее в Стайвесант, когда она искала жилье после колледжа. К большому разочарованию ее матери, о возвращении в городской дом ее семьи на Пятой авеню не могло быть и речи. Хотя отец понимал ее, мать Элизабет чувствовала себя ущемленной. Но Катарина ван ден Брук любила драму, и это позволило ей сыграть многострадальную, недооцененную мать.
Лежа в ванне, от которой поднимался пар, Элизабет скользнула вниз, пока вода не дошла ей до шеи. Вода сняла физическую боль с ее тела, но не смогла облегчить боль, которая сомкнулась вокруг сердца, как тиски. Закрыв глаза, она попыталась не думать ни о чем, кроме успокаивающего звука воды. Но от этого стало только хуже. Она снова оказалась в кладовке, вдыхая аромат бумаги и картона, грифельных карандашей и заплесневелых металлических полок. Однако был и другой запах – что-то знакомое, но она не могла определить, что именно. Ее глаза резко распахнулись. Она узнала этот запах.
Выбравшись из горячей ванны, она потянулась за полотенцем – из египетского хлопка, любезно предоставленным ее матерью, – и обернула им свое тело. Внезапно она увидела образ Салли, закутанной во все белое на дне ямы в Центральном парке. Она уставилась на водяной пар, конденсирующийся на окне ванной, образуя капли, которые стекали по стеклам, подобно тому, как дождь стекал по лицам полицейских, когда они вытаскивали Салли из временной могилы.
Не желая больше думать об этом, Элизабет отвернулась, почувствовав, как ее пробрала зевота. Хотя была только середина дня, ее тело налилось тяжестью от усталости, и, натянув фланелевую ночную рубашку, она упала на кровать, не откидывая покрывала, и поддалась тяге сна.
Она проснулась от воркования голубей за окном. Большинство людей либо игнорировали голубей, либо жаловались на них, но ей всегда нравились крепкие, находчивые птицы. Перевернувшись на спину, она уставилась в потолок с изящной круглой лепниной. Дурное предчувствие скрутило ее желудок, когда она вспомнила, что произошло ранее. К ее облегчению, ей ничего не приснилось, что она могла бы вспомнить. Зевая, она села, сунула ноги в домашние тапочки и выдвинула верхний ящик своего комода. На дне, завернутый в мягкую ткань, лежал штурмовой кинжал ее дедушки – семейная реликвия, подаренная ей отцом много лет назад. Достав его, она провела пальцами по кожаным ножнам, утыканным гвоздями. Оружие было одновременно и прекрасно, и смертельно опасно. Сомкнув ладонь на прочной рукояти, она вытащила лезвие – тонкое и острое, с изящной фаской. Держа его в руках, она почувствовала, как ее страх улетучивается. Она чувствовала себя могущественной и опасной.
Пока она любовалась им, раздался громкий стук во входную дверь. Ее охватила паника – раздраженная, она стряхнула ее. Стиснув зубы, она решила взять под контроль свои эмоции. Сжимая кинжал, она прошла через гостиную в прихожую. Раздался еще один стук. Приподняв крышку глазка, она взглянула в него и увидела Карлотту. Облегчение накатило волной. Тоби рядом не было видно.
Элизабет отперла дверь и впустила свою подругу. Затем надежно заперла засов, как только Карлотта оказалась внутри.
– Который час? – спросила она, зевая. Ей казалось, что она проспала десятилетия, как Рип ван Винкль[38].
– Семь часов вечера, – ответила Карлотта, вытирая ноги о коврик. – Ты теперь привыкла спать днем?
– Я только что проснулась.
Карлотта была одета в свою обычную нарядную одежду – длинное платье в цветочек со свободной струящейся юбкой, на голове алый шарф. На шее у нее висело ожерелье из серебра и бирюзы, запястья были обмотаны браслетами в тон.
ebooksa