И когда они, слыша о «боготворящем», но не богосотворенном «даре»[928], называют его творением, но, слыша об обожении и «нетварной благодати»[929], говорят, что это Святой Дух? Ибо что иное обожение, как не боготворящий дар[930]? И когда они отвергают Варлаама как злоумышленника и подвергают анафеме, как [поступали] ариане [по отношению к] арианину Аэтию и армяне [к монофизитам] Евтихию и Диоскору, [а] затем, по их [примеру], снова догматизируют такие же [мнения], как у оного [Варлаама]? И когда они не краснея говорят, что соборное постановление — возникшее из-за нашего им противостояния, и нам выданное, и у нас находящееся в оправдание и доказательство истины, которой они противоречат, — согласно не с нами, а с ними?
Глава 10. Что на свою голову пытаются они перетолковать Соборный том и что многими способами они оказываются окончательно повинными письменно провозглашенным[931] там ужасным отлучениям
Кроме того, и свет, воссиявший на горе от Спасителя, который раньше они открыто хульно называли призраком и творением, теперь с коварством называют нетварным. Ибо если кто-нибудь скажет им: «Но ведь вы утверждаете, что одна лишь сущность Бога нетварна; что же, этот явившийся свет есть сущность Бога?» — эти благородные мыслители, сразу же переменив [смысл], говорят: «Мы называем этот [свет] нетварным по омонимии» — то есть лжеименно[932]. Таким [вот] образом согласно с ними соборное постановление! Если же кто будет упрекать их, чтобы они более не дерзали напрасно (а скорее, на величайшую беду для себя) бесстыдствовать, — ибо любой вновь появившийся обвинитель монахов или вообще касающийся [их], в том числе Варлаам[933], объявлен подпадающим под письменное отлучение и изверженным из кафолической и апостольской Церкви, и, кроме того, вообще письменно запрещено спорить впредь об этих и таковых [вещах][934], — то какова их неоспоримая апология? «Соборное постановление «отлучило утверждающих что-либо из дурно сказанного Варлаамом», — говорит [сторонник Акиндина], — и упраздняет не наши слова, но слова наших противников». Каким [же это] образом, дражайшие? «Тот [Варлаам] злославно[935] написал [против монахов]», — возразили они [сторонники Акиндина], и сами они это доказали, и судьи были согласны с ними. Каким же образом упраздняются их слова? И [написанное] там явно порицает не защищавшихся прежде, но продолжающих спорить, а таковыми [спорщиками] являетесь вы, как [это] теперь ясно всем. Мы же и прежде не начинали спор, но, защищая истину и опровергая позорно сказанное Варлаамом, о чём свидетельствует вместе с нами и [Соборный] том, произнесли и сочинили слова, согласные со святыми, которыми уличен Варлаам, бесславно напавший на монахов, а после него — Акиндин, его ученик и преемник лукавого мнения, что и утверждено после соборного осуждения обоих письменным символом. Итак, положен самый правый конец нашим против них возражениям. К чему еще впредь говорить об этом? Разве не ясно, что вас, продолжающих спорить о том же и обвиняющих тех же в том же самом, Христова Церковь заранее хорошо и справедливо провозгласила подпадающими под страшнейшее отлучение?
Что же, разве вы сейчас провозглашаете не то же самое в тех же самых словах? «Варлаам пытался навлечь на монашествующих обвинение в двубожии"[936], что-де они не только сущность Бога, но и боготворящую благодать, саму светлость божественной природы мнят нетварной, почему он и оказался бесславно глаголющим, а неповинные монахи как любящие и сохраняющие верность толкованиям и преданиям святых о таковой благодати — выше обвинения против них, как воочию показывает в тех же самых словах соборное постановление[937], а теперь об этом же свидетельствует и сам Варлаам, сбежавший от стыда[938]. Следовательно, Акиндин справедливо оказывается не единожды и не одним только образом, но и многократно и многими способами повинным оным письменно провозглашенным и страшным отлучениям, [вынесенным] неподкупными судьями. Но, не говоря о [бывшем] до письменного указа соборном осуждении его (поскольку, согласно письменному сему утверждению, «вновь обнаружившийся обвинитель монахов в том, что было хульно и злославно сказано или написано Варлаамом против монахов, а точнее, против самой Церкви, или вообще касающийся их в таковых [словах], подвергается <… > такому же осуждению"[939]), то как не достоин многократного осуждения столько говорящий и пишущий[940] после [нападок] оного[941] против них [монахов], скорее же во всем пытающийся задеть их снова, и, хотя он старается коварно скрыть [это], существуют такие [места], которые он[942], неотступно держась его[943] мыслей, перелагает дословно? Но он притворяется ко всему глухим во вред (κατά) своей душе и тех, кого он коварно увлек, и извращает это вот письменное утверждение, когда пишет: «Подлежащим ответственности объявлен снова обвиняющий монахов не просто за то, что говорил Варлаам, но за то, что тот сказал против монахов “хульно и злославно”», — хотя он делает очевидным как раз то, что [все], что говорил [Варлаам] против них, тот сказал хульно и злославно. Впрочем, если бы [Соборный] том упомянул только монахов, то перетолкование могло бы иметь какое-то место, хотя и слишком незначительное. Но поскольку к словам «хульно и злославно против монахов сказанное или написанное» [Соборный том] добавил «а точнее, против самой Церкви», то разве он не говорит о Христовой Церкви и о монахах, незыблемых во всем в благочестии, как об одном и том же, а отсюда [возводимое] им обвинение оказывается общим для них и для Церкви? И неужели то, что тот[944] сказал против Церкви или, что-то же, против монахов — ибо [соборное] утверждение касается обоих, — он сказал не хульно и злославно? А говорить, что Церковь сама против себя свидетельствует этим чрез [Соборный] том, — разве не является очевиднейшей клеветой и крайней степенью безумия?
И в самом деле, Церковь Христова, по словам Павла, есть «столп и утверждение истины»[945], которую, согласно божественному обетованию, «врата адовы не одолеют»[946], то есть хульные уста Варлаама и таковых, как он сам. Кого бы и скольких они ни завлекали обманом, тех они исторгают из священной Церкви, а сама она остается ничуть не менее прочной и неколеблемой, твердо утвержденной на тех, которыми[947] утверждена истина. Ибо все [члены] Церкви Христовой [принадлежат] истине, а те, которые нисколько не [принадлежат] истине, не являются и [членами] Церкви Христовой. Тогда как же не все, что сказал или сочинил Варлаам «против монахов, а точнее, против самой Церкви», сказал и сочинил «хульно и бесславно»? Пусть он мимоходом сказал и нечто правильное, и даже не одно, но многое. Но что сказали худого и злославного Несторий, Евтихий и Пирр, за исключением касающегося божественного домостроительства во плоти, однако сказанного ими об этом хульно и злославно? И у Ария и Савеллия есть неплохие слова о Боге. Следовательно, и Варлаам [был точно так же осужден], и потому прибавлено «хульно и злославно».
Итак, ты запутался, как говорится, в собственных крыльях. Ведь стало уже совершенно очевидным, что все, что ты говоришь и пишешь, ты говоришь и пишешь против священной Церкви. Ибо ты явно пытаешься [доказать], что «есть такие слова Варлаама против Церкви, которые он говорил правильно и справедливо осуждал ее». И став в этом ныне его преемником, ты сам осуждаешь его в длинных словах и сочинениях. Поэтому ты, притворяясь, [что ты] в согласии с нею [Церковью], дерзаешь тем самым [выступать] против самой священной Церкви, пытаясь представить ее одновременно православной и злославной. Но кто может выказать более нечестивую и скверную двойственность, нежели твоя?
Глава 11. Что все, что пытались говорить против благочестия сначала Варлаам, а после него Акиндин, определяет и обнаруживает [Соборный] том, последовавший за величайшими Соборами, вынесшими решения против них[948]
Тем не менее над каким из обвинений, выдвинутых Варлаамом против монахов, не восторжествовал [Соборный] том? Не [принял ли он решение] о божественной сущности?
О нетварной и боготворящей энергии и благодати? Не [обнаружил ли он] тем самым твое и его[949] безумное и поистине тщетное предприятие — имею в виду обвинение в двубожии — и согласное с ним бесовское ваше противление? Не [вынес ли он постановление] о безначальном и невечернем свете? О паче всём ведущем к сему[950] умном (κατὰ νοῦν) безмолвии и трезвении? О самих словах согласной с ним[951] священнейшей молитвы? Не доказал ли он, что монахи совершенно верно говорят и думают все это в [словах], приведенных ими из богодухновенного Писания? Итак, если он, все изложив по порядку, объявил решение, то как он вынес [это постановление] не против всех [обвинителей]?
Он[952] упоминает обо всем, особенно о явившемся на Фаворской [горе] свете, потому что оный объемлет и обнаруживает все таковое. Ведь чрез него, по божественному Максиму, «мы научаемся всякому виду богословия и духовным логосам таинств"[953]. Итак, поскольку Варлаам, как вслед за ним и ты, выступил тем самым против всякого богословия и божественного созерцания (θεωρία), потому и мы хорошо поступаем, говоря в защиту всякого умозрения и богословия и всеми [доводами] с Божией помощью навлекая на него, как и на тебя после него, сильный позор. Но и теперь, и в дальнейшем — тем более вот этими письменами — мы стыдим и будем стыдить пытающихся подобно тебе низвести до творения славу Божию и Царствие, сияние природы Его, оный великий, безначальный, вечный и неизреченный свет.
Глава 12. Надлежащее побуждение варлаамитов к обращению, а выбирающих благочестие — к отвращению от необратимых [еретиков] Таковым можно было бы сказать: если вы стремитесь избавиться от позора — и нынешнего, и будущего страшнейшего стыда — отвратитесь от лжи и, оставив заступничество за мрак, помиритесь (σπείσασθε) со светом и поспешите (σπεύσατε)[954] на светлой вере возводить дела света и приличным житием шествуйте к сиянию его, ибо [это] свет «Солнца правды"[955] и истины и тем, кто далек от них, он не только не имеет обыкновения показываться, но даже быть доступным для веры (πιστεύεσθαι). Итак, приветствуйте добродетель и истину, чтобы вы, приблизившись отсюда к свету, непостыдно взирая на него по оному обещанному и грядущему его явлению, божественно и неизреченно были запечатлены тем несказанным сиянием во взоре души и чрез него — в теле, став сынами недоступного (ἀδύτου) света.
Но мы похожи на поющих глухим, обращая к ним речи и советуя таковое. Поэтому вы, у которых есть уши, чтобы слышать[956], берегитесь вреда от них. Это не мало — общаться с защитниками тьмы; не мало — давать таковым какой-то простор для речей против безначального и невечернего света — общей надежды благочестивых; не малый вред — даже желать здравствовать тем, кто письменно, и притом за таковые [проступки], отделен и отлучен, запрещен и отвержен от Бога и Его кафолической Церкви. «Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, а лучше и обличайте[957]», — говорит апостол. Участвовать же в словах против благочестия — еще тяжелее, нежели в делах тьмы. «Все согрешили», — говорит он же, — и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его"[958]. В том, что касается нашего дела, недостаток в делании божественных заповедей восполняет преизбыток божественного человеколюбия[959]. А о не приверженных горячо благочестивой истине[960] и как бы охладевающих в общении с еретиками Господь сказал через Откровение: «Ты ни холоден, ни горяч; и так как ты тепл, то извергну тебя из уст Моих"[961]. Но не мало и то, что подделывают в благочестивых догматах новопришлые учителя догматической, как они говорят, точности. Вы слышали хулы, исходящие из почитаемых и предлагаемых ими [сочинений]: не явилось ли их зломыслие возглавлением всякой лукавой ереси?
Глава 13. Что своевременно и следуя собственным лукавствам злоначальник ныне воюет с божественной благодатью Божией через своих послушников
Однако кажется, что вовремя пробудил своих соратников против божественной благодати Божией первый отступник и лукавый предстоятель таковых. Ведь он использовал эллинов в качестве союзников для отвержения Отца, возвещенного Моисеем; после них он привел в бешенство против явившегося божества Сына Ария, Аэтия и Евномия; затем против Божественного Духа — Македония. Теперь же последовательно, вслед за войной против Троицы, он ополчается на общую у Трех [Лиц] энергию и благодать обожения. Он знает, что если сможет устроить, чтобы не верили в нее, то снова[962] полностью добьется своей цели, оставив нас без всякой пользы от прежнего разнообразного промысла Божия о нас. Однако мы, подражая священным отцам, да будем стоять мужественно и противостоять [диаволу], и он побежит, по выражению [апостола], от нас[963], и доказательством [своего] бегства невольно представит позорное бегство своих соратников[964].
И если новые предводители новой ереси будут упорствовать в отвержении выражений, точно их изобличающих и загораживающих их нечестивый вымысел, как некогда ариане [отвергали слова] «единосущный» и «из сущности», говоря, что [эти термины] непривычны и их нет в Писании и прочее, то мы скажем им [мнение] Василия Великого, что «даже если кто-то скажет слова, которых нет в Писании, то это не имеет никакого значения, лишь бы мысль его была благочестивой; еретики же, даже если воспользуются [словами] из Писаний, ничуть не менее подозрительны и развращены умом"[965]. Однако мы не вводили выражений, которых нет в отеческих писаниях[966].
Глава 14. Что и те [выражения], которыми Варлаам и Акиндин притворно соблазняются, обличают их зломыслие
И если они снова будут выставлять в качестве предлога, что существуют [люди], которых соблазняют слова [мои], то мы опять ответим таким же образом, говоря: «Если сами по себе слова оказываются соблазнительными для них, то тогда не некоторые, но все должны были бы испытывать из-за этих [слов] то же, что и они"[967]. Если же все остальные принимают (ἀγαπῶσι) эти [выражения] — и паче остальных те, у кого [есть] точное разумение и опыт того, о чём говорится, а письменно свидетельствуют им [подвижники], избранные из проводящих житие на Святой Горе и из возлюбивших священную и безмолвническую жизнь в Фессалониках, — то не очевидно ли доказывается, что не слова причина [соблазна] для них, но зломыслие превратно толкующих их? И обвинявшие послания апостола свидетельствовали не против него, а против своего собственного искаженного мышления.
Но кто же, по их отговоркам, соблазняется и смущается? Из остальных, [принимающих эти выражения], никто [не со блазняется]. Если же это испытывают ученики Варлаама, притом более прочих развращенные им, то что удивительного, если они негодуют на опровергающих их зломыслия и стремятся защищать собственное заблуждение? Стало быть, слова, пригвождающие к позорному столбу их зломыслие, являются для них огорчением, но не соблазном. И потому пусть прекратят они роптать, чтобы не обнаруживать своей подверженности болезни оного [Варлаама] и не принуждать нас — призирающих на них, согласно заповеди[968], и вместе с тем берущих в расчет вред, [проистекающий] от молчания, чтобы из-за нашего молчания не распространилась болезнь, — пользоваться подходящими для их болезни лекарствами, каковыми служат помещенные здесь ниже сочинения.
Раньше, в предыдущем слове[969], мы с Божией помощью доказали отличие божественной энергии от божественной сущности. В ныне завершенном [слове] ясно показано, что отвергающие это благочестивое отличие (διαφοράν) и соответствующее ему различение (διάκρισιν) в Боге снова широко открывают врата всем от века лукавым ересям. В следующих же [словах] мы, опять с помощью самoй божественной энергии Божественного Духа, постепенно обличим их письменные хулы против божественного света и божественной энергии, и благодати, устремившись от которых, они выступили против всякого священного мужа и дела.
К тому же Акиндину — еретику [и стороннику] дурного мнения Варлаама, написавшему сочинение в защиту этого [зломыслия] после бегства оного [Варлаама] и его соборного осуждения, -опровержение второе