Баба-яга поставила на стол миску горячего рагу. Затем отрезала для Рен щедрый ломоть хлеба и намазала его маслом. Девушка оглянулась на бельевую веревку, спрашивая себя: зачем одинокой старушке так много одежды?
Ответ на этот вопрос пришел ей в голову в тот же момент, когда Баба-яга сказала:
– Я приготовила рагу.
Она их съедала.
– Здесь только овощи, – прокаркала она, увидев выражение лица Рен и нетронутую миску. – У тебя наверняка слишком чувствительный желудок.
Рен была страшно голодна. Она начала с хлеба – такого же мягкого, как на столе у лешего. Баба-яга отрезала еще ломоть, и Рен проглотила его в два счета. Рагу оказалось очень вкусным. Оно напомнило ей о том, как Лукаш и Якуб готовили охотничью похлебку из ночницы, а Фелка бегала за Кожмаром вокруг костра. Тогда Рен еще не доверяла этим людям, а лес не казался таким темным.
Она отложила ложку со слезами на глазах.
Она вспомнила о бедном Кожмаре, который был таким грубым и несчастным, и все же он выстрелил себе в голову, чтобы они могли выжить.
– С ним все будет в порядке? – спросила Рен.
Баба-яга подняла брови. На самом деле у нее не было бровей – она подняла морщинистую складку над глазами. Выглядело это совершенно отвратительно.
– Мы две последние оставшиеся королевы, которые впервые встретились, – сказала Баба-яга. – Давай поговорим о чем-нибудь кроме людей.
– Все не так… – горячо запротестовала Рен.
– Эти люди, – продолжила старуха, не обратив на ее слова никакого внимания. – Все они одинаковы. Так отчаянно хотят жить. Хотят заключать сделки. «Помоги мне выжить», – просят они. «Помоги мне добраться до горы», – говорят они. «Спаси дорогого мне человека», – умоляют они. Эти люди так отчаянно требуют пощады.
Баба-яга замолчала.
– Знаешь, что я делаю? – вдруг спросила она.
– Ты их съедаешь? – отважилась сказать Рен.
Старуха усмехнулась и отрезала Рен еще один кусок хлеба.
– Вот именно, – подтвердила она.
– Но ты не ешь нас, – сказала Рен.
– Потому что ты, моя дорогая, вовсе не человек.