Нет, Юлия не спятила – она, видать, всегда была с приветом. Рыться в бумагах пани Ковальской в ее же кабинете! Хоть это и звучит совершенно дико, я все равно смотрю на Юльку по-новому, с невольным уважением.
– Мне было интересно, – пожимает плечами Юлия. – И вот, смотри – здесь точек больше всего. Это Познань, твой город и есть.
Вмиг становится противно и слегка муторно. Я вновь нервозно встряхиваю банку. Может, продырявить ее об угол стола?
– Это что же получается, у нас есть шанс встретить милые сердцу лица, просто выйдя на улицу?
– Получается, мы можем встретить здесь пани Новак.
Вскидываю глаза на Юльку. Она улыбается довольно, будто решила сложную задачку.
– Брось, – фыркаю, – таких совпадений не бывает. Пани Новак не дура какая‑то, она будет хорошенько скрываться. И потом, она же не ученица! Наверняка и о пансионе узнала в каком‑нибудь агентстве по найму, как все остальные. Готова поспорить, она сейчас где‑нибудь в Варшаве или вообще…
Франтишка вдруг принимается хихикать, будто фикус рассказал ей ужасно смешной анекдот, и утыкается лицом в его листву. Хоть кто‑то из нас доволен своей участью. Оборачиваюсь и вижу, что Юлька тоже смотрит на ту с редкой для нее теплотой в колких светло-серых глазах.
– Совпадений не бывает, – легко соглашается она, возвращаясь к нашей беседе, – но есть связующие нити. Они пока невидимы, но это не значит, что их нет вовсе.
Со стоном откидываюсь на спину, благо пол покрывает густой и мягкий ковер. Вот только стоит подумать, что котелок у Юльки варит получше, чем у многих, как она вновь выдает эту ведьминскую чушь.
– Хочешь персиков? – участливо спрашивает она.
– Хочу.
Юлька забирает у меня банку, и уже через минуту раздается чудовищный скрежет. Поднимаю голову и вижу, как она ловко орудует ножом для писем, а затем возвращает мне банку с отвернутой на сторону крышкой с опасно острыми, торчащими в разные стороны краями.
– Ого! Спасибо… Где ты так научилась?
– На кухне психиатрической клиники, – пожимает Юлька плечами. – Их можно хоть ложкой вскрыть.
Да, похоже, там она усвоила больше уроков домоводства, чем все мы, вместе взятые, в пансионе.
Стараясь не обрезаться, выуживаю половинку персика и отправляю ее в рот. Изумительно! Я будто жую летнее солнце, и оно согревает мою душу. Предлагаю Юльке угоститься, и она, не смущаясь, тоже берет фрукты пальцами – себе и Франтишке. Какое‑то время мы едим в молчании.
Я могу сколько угодно фыркать, закатывать глаза и строить из себя само благоразумие, но как не прислушаться к человеку, который умеет вскрывать консервные банки?
К человеку, который сумел вырвать меня из лап психиатров…
– Хорошо, – решаюсь я. – Что ты предлагаешь?