– Ищете кого‑то, пани?
– Думаю, я ошиблась школой, – улыбаюсь ему как можно милее. – Где‑то в городе должна учиться моя сводная сестра, а я и не знаю, в какой именно.
– Вот оно как? – Дворник чешет в затылке. – Ну бог вам в помощь.
Благодарю его и уже собираюсь отправиться восвояси, как вдруг передумываю и вновь обращаюсь к старику:
– Послушайте, а в этой гимназии случайно не служит пани Новак? Она преподает польский и родную литературу.
– Есть у нас пани Новак… – тянет дедок, и мое сердце пропускает удар, другой… – Пожилая такая женщина. А вот какой предмет у нее – не припомню.
На что я только надеялась? Еще и с такой распространенной фамилией! Новаков по стране больше, чем серых кошек.
Домой я возвращаюсь едва ли не бегом. Дыма над крышей не видать – уже хорошо, уже облегчение! Пробираюсь через решетку сада – парадный вход под запретом, увидят – и захожу через кухню. Какое‑то время уходит на судорожные поиски Франтишки. Она как ребенок, ей-богу, и могла натворить что угодно.
Но на этот раз все обошлось: Франтишка спит на софе у окна. На груди у нее раскрытый томик «Алисы в Зазеркалье», еще мой, замусоленный пальцами в варенье много лет назад. Ну и ну, я уж думала, она и читать не умеет.
Моя тень накрывает безмятежное лицо Франтишки, отчего она тут же просыпается.
– Магда! Мы будем кушать?
– Конечно, – вздыхаю.
Франтишка вприпрыжку следует за мной на кухню.
Все же готовка – это не мое. Да, у меня были прекрасные оценки по домоводству, где у нас всегда был разожженный очаг и разделанное филе, а мы просто складывали ингредиенты по очереди в кастрюльку, добавляли какие‑нибудь сливки или готовый бульон и помешивали деревянной лопаткой до готовности. Но наша мастерица Юлька где‑то бродит, может, даже выслеживает саму пани Новак, так что обед на мне. Вон уже и Франтишка стучит по столу черенком ложки.
К черту, пусть будут бутерброды! Наша подопечная, конечно, капризничает, но уж чем богаты.
После перекуса мы садимся ждать Юлию. Тишка уговаривает меня почитать ей вслух. Оказывается, в «Алисе» она разглядывала картинки.
Блеклое солнце уже цепляется за верхушки деревьев в ближайшем парке, часы бьют три, а потом и четыре. Юлии все нет, и я начинаю нервничать. Что, если ее задержала полиция? Что, если они уже идут сюда арестовывать нас? Или на нее кто‑то напал? За Юльку не страшно, а вот за бандита, так неосторожно выбравшего жертву…
В половине пятого на кухне что‑то гремит. Мы срываемся с места одновременно и встречаем Юлию на пороге. В руках та держит медный чайник и жадно пьет прямо из его носика. Волосы у нее слиплись от пота, а дышит она так, будто бежала.
Наконец она отрывается от чайника и утирает рот тыльной стороной ладони.
– Упустила…