Сердце у меня замерло.
– Что?
Ее губы изогнулись в улыбке, а взгляд сулил весь ужас преисподней.
– Клятву давала я отнять все, что ты имел, Габриэль де Леон. Дом, мать, малышку Селин…
– Ложь!
Над пиками пронесся черный страшный смех.
– Дворец из твоих страданий можно соорудить, слабокровка. И в нем воссяду я на престоле из твоих мук. Все п…
На затылок Лауре обрушился Львиный Коготь – кость треснула, хлынула кровь. Вампирша, шипя и сверкая клыками, покачнулась.
– На этой горе одна королева, и это я, – презрительно сказала Астрид, занося мой окровавленный меч для второго удара. – И он тебе не слабокровка, ты, манда нечестивая.
Смерть дарует свободу. Когда знаешь, что умрешь, страх отступает. Остается лишь гнев. Ничего другого я не испытывал, когда схватил Лауру за горло. Я вспомнил, как мама заплетала мне косицу на именины, как учила носить свое имя, точно корону; как моя сестренка, маленькая чертовка, моя Селин смеется над моими похабными шутками, и письма, оставшиеся без ответа. Последней в памяти всплыла другая сестра, милая моя Амели, та, которая рассказывала нам на ночь сказки и танцевала под мелодию у себя в голове. Моя семья. Мое сердце. А эта пиявка все отняла. Я снова вернулся на раскисшую площадь Лорсона, в тот день, когда вернулось домой то, что оставалось от Амели, и в голове у меня знакомой песней вновь прозвучало имя: «Эсани».
Я крепче сжал горло Лауры и ощутил, как во мне закипают ненависть и ярость. Шея Лауры стала чернеть, и вампирша вытаращилась на меня, раскрыв рот. Она схватила меня за руку, но я все стискивал пальцы, а из щелей у нее на коже повалил пар: кровь вампирши закипала.
– Отпусти меня!
Она завопила, когда ее бессмертная плоть занялась огнем: фарфор прогорал до костей. По руке у меня стекала, исходя паром и обжигая, кипящая кровь, но я держал Лауру, отрывая ее от себя и укладывая в снег. Ее плоть крошилась в моих пальцах. Лишенные возраста глаза расплавились и сползли у нее по щекам, словно свечной воск, и вампирша заверещала:
– ОТЕЦ!
В ответ из разделявшей нас тьмы раздался рев, наполненный чистейшим гневом. В нем я услышал боль и ненависть, что не пройдут за вечность. Но вот, испустив последний вопль, Призрак в Красном выгнула спину и вывалила изо рта кипящий язык; тогда же обманутое время настигло ее и обратило в прах. От Лауры Восс осталась только дымящаяся язва в снегу да клочки красного как кровь платья.
Я кое-как поднялся на ноги. Астрид посмотрела мне в глаза.
– Габи…
– Укройтесь в башне! – задыхаясь, велел я. – Бегом!
Еще не отдышавшись, истекая кровью, я побежал по багряному снегу к зарядам игниса. Аарон с Батистом оставили поле боя внизу, и в спину им выл Несметный легион. Я проорал: «ЖИВЕЕ!», подбегая к сугробу и ища в свежевыпавшем снегу запальный шнур. Наконец, нашарив огниво, я поджег его. Шнур плюнул искрами, огонек с шипением пополз к бочкам и заключенной внутри смерти.
– Де Косте! Батист! – прокричал я. – БЕГИТЕ!
ebooksa