Империя вампиров

– Значит, и это – Его воля? Чтобы моя сестренка сгорела, будто хворост? А мою мать забили, точно скот? Как может это быть Его волей?

– Моя мама погибла, когда я был еще ребенком, – тихо произнес наставник. – Она была для меня всеми звездами моего неба. Помню, спрашивал себя: как могу я дальше жить, если я любил ее больше жизни? Но именно так и бывает, Львенок. Тяжелейшее бремя мы несем не на плечах, но в сердце. А те, кого забрали из нашей жизни, не умирают совсем. Они ждут нас в свете любви Божьей.

Он подался вперед, заглядывая мне в глаза.

– Вот оно, истинное бессмертие, а не та его темная подделка, о которой твердят враги. Вечность обретается в сердце тех, кто нас любит. Люби их, Габриэль, и помни, что они ждут тебя у престола Вседержителя. Просто твое время еще не пришло. – Он покачал головой. – Пока не пришло.

Я взглянул на своего старого наставника и понял, что в его словах звучит истина: есть время для горя, время петь песни и время поминать с любовью ушедшее. Но есть и время убивать. Есть время лить кровь, гневаться, закрывать глаза и быть тем, кого в тебе видит небо.

– Я буду любить их. – Я облизнул покрытые пеплом губы. – И отомщу.

Заскрипели по снегу и пеплу окованные серебром подошвы, и я, подняв взгляд, увидел Аарона с Батистом. Лица их были отмечены горем и ужасом, но вместе они стояли гордо. Братья, с которыми я рисковал жизнью. Которых я любил.

– Вернетесь с нами в Сан-Мишон? – спросил я.

Батист взглянул на Серорука.

– Нас примут?

Наш старый наставник со вздохом произнес:

– В Заветах все четко сказано, Са-Исмаэль. Слово Господне – закон, и вы согрешили.

– Я ощущал Его на том склоне, Серорук, – произнес Аарон. – Омытый Его священным светом. Бог был с нами, со мной и Батистом, когда мы обратили вспять тьму, жаждущую пожрать всех людей. Всех мужчин. Если твой Бог называет мою любовь греховной, то это не тот Бог, которого я познал.

– Куда же вы теперь? – спросил я.

– На юг, пожалуй, – пожал плечами Батист. – Ты мог бы отправиться с нами, Львенок.

– Нет. – Я улыбнулся, невзирая на боль в груди. – Мне еще предстоит убивать чудовищ.

– У тебя львиное сердце, mon ami. – Здоровяк схватил меня за руку и, притянув к себе, со слезами сгреб в медвежьи объятия. – Смотри только, чтобы эти чудовища не вырвали тебе его.

– Сердца не разбиваются, только саднят.

Я похлопал Батиста по спине, отстранился и посмотрел на Аарона. На этого напыщенного барчука, которого я так презирал, с которым бился и лил кровь и в котором не видел не то что семьи, но даже друга.

– Adieu, брат.