Неведомый

– Твоим прощением займутся старые боги. Помнишь, как ты кланялся им? Клятвы не успели обсохнуть на губах, а ты уже нас предал. Отдай мне по доброй воле свою жизнь взамен ее – и будем квиты.

Тит зашелся в безумном хохоте.

– Это все, чего ты требуешь? Да я готов сам насадиться на твой нож своим брюхом. Только, прошу, сделай это быстро. И береги Рунд, она…

Договорить Тит не успел. Боль, острая и всегда такая внезапная, сколько ни готовься, вцепилась в его тело. Теплая кровь полилась по животу, и Якоб, отняв нож, медленно облизал лезвие.

– Участь предателя – участь бешеной собаки, – и это стало последним, что услышал Тит, погружаясь в благословенную тьму.

Глава 15

Переговоры с мертвецами

се равно костля.

Король семи холмов, попыхивая трубкой, глядел на Рунд сверху вниз и хмурился. Всклокоченная борода топорщилась, а голова Дамадара горела огнем. Слухи не врали: горец и в самом деле оказался огромным, как медведь, и шагал так же, вперевалку, громко топая ногами, кружился вокруг трона, на котором застыл Якоб. Хорошая обманка для врага. Рунд видела таких воинов, как Дамадар, в империи – неуклюжие в обычной жизни, в бою они стоили десятка подтянутых и юрких парней.

Якоб же на Рунд не смотрел вовсе – взгляд его бродил по залу, иногда останавливаясь на ведьме и на собственных руках. Сомнительную честь говорить с Рунд он предоставил королю Веребура. Дамадар не проигрывал ни одного сражения и, вероятно, гордился этим. По лицу не понять, но глаза ощупывали Рунд с презрением. И она тут же ощутила себя грязной, негодной, паршивой и блохастой шавкой. Кучей дерьма, раскатанной по костяному полу. Сама же Рунд, сидя у подножия старого вороньего трона, думала только об одном – как бы набраться наглости и попросить табака у горного короля. Трубка ее, конечно, сгинула вместе с вещами, и вряд ли они снова свидятся. Но, может, у Дамадара есть запасная?

– Ну, нам же не суп из нее варить. – Черога положила на плечо Рунд сухую теплую ладонь. Говорила ведьма так, словно нахваливала скотину, которую притащила на ярмарку. Притащила издалека, а потому хотела сбыть с рук за большую цену. – Боги сами выбирают для себя сосуд. И ни ты, ни я помешать им не можем, сын Акорна. Твой предок был великим и мудрым человеком. Не срами его своей глупостью.

В зале, набитом человеческими костями, воздух был застоявшимся и холодным. Очень скоро Рунд замерзла и прятала трясущиеся руки за спиной. Жаль, не захватила с собой из камеры одеяло. Затянувшись покрепче, Дамадар выпустил кольцо едкого дыма прямо в лицо Рунд и недовольно крякнул.

– Но почему они выбрали именно тацианскую потаскуху?

– Эй, – Рунд дернула плечом, не обращая внимания на щипки чероги, – вы что, держали свечки у всех постелей, в которых я спала?

Король Веребура закашлялся. А потом загоготал – точь-в-точь как гусь. Громко, от всей души, и трубка выпала из широко открытого рта. Вцепившись ручищами в желтые скалящиеся черепа, Дамадар смеялся, и смех его обезумевшим духом носился в стенах, сложенных из тысяч костей. Сюда Рунд привели, чтобы… Что? Напугать? Показать величие древних вороньих королей? Если так, то прогадали. Века не обошли стороной костницу и превратили ее из, вероятно, некогда ужасающей обители в обычный затхлый склеп. Ничего примечательного, кроме уродливой кучи останков, здесь не было. Мертвецы – ну и что? Рунд была знакома со смертью и не боялась ее.

Со всех сторон за Рунд наблюдали черепа – тени и блики от огня в жаровнях наделяли их жизнью. Спина зудела от взглядов давно умерших людей. Глядели они на Рунд и с безобразного трона, где, не шевелясь, сидел последний из Наитов.

Какая нелепица.

Теперь, когда бледное вытянутое лицо не скрывала темнота, Рунд могла поставить последние штаны на то, что именно его видела в бреду. Там, в окружении склоненных людских голов, Якоб выглядел иначе – и его почитали как бога. Но здесь, в утробе горы, ворон превратился в обычного мужчину.