Неведомый

Но тот и не подумал его слушаться. Только повернулся, сбросил капюшон и показал себе на грудь.

– Со мною бог. Он не даст меня в обиду, – и пошел дальше, не обращая больше на окрики никакого внимания. Вскоре темные одежды яграта слились с мраком.

– Дерьмо. – Тит сплюнул под ноги и двинулся в обход. Неведомые разбойники рассредоточились и двигались к Совам ровным полумесяцем. – Настоящее дерьмо.

– Я же говорил, – прошептал Винке, и Тит едва удержался от того, чтобы дать ему по зубам. – Он все испортит.

«Или умрет, и туда ему дорога».

– Нам лучше поторопиться.

Вдвоем они – Тит и Винке – начали спускаться с низкого холма и пошли вдоль лесной полосы. Деревья, при дневном свете угрюмо скрючившиеся, сейчас казались настоящими монстрами. Эта земля будет защищать себя сама – так всегда говорил старый Абелард, то же повторял Титу и Норвол. И Тит не в первый раз поймал себя на мысли, что охотно им верит.

Однако туман был не на его стороне – клочковатый и клубящийся, он скрыл дорогу, лес, и казалось, что с каждой минутой марево становилось гуще. Страшнее. Тит бежал вслепую и очень скоро потерял из виду Винке. Страх колотился в горле и душил его. Со стороны деревни раздались крики и тут же увязли в тумане. Тит рубанул мечом по воздуху, как будто мог его победить, однако уж этот враг точно был ему не по силам.

Улюлюканье смешалось с воплями, безумным ржанием лошадей. Тит замер. Меч выскальзывал из липкой ладони, и Тит цеплялся за него, как за свою последнюю надежду. Без клинка он будет все равно что голый.

Внезапно туман разрезала черная тень. Она мелькнула справа от Тита и, громко засвистев, исчезла. Но вслед за ней пришла другая – пронеслась прямо перед ним и растворилась в желтой дымке. Страх. Тит думал, что забыл о нем давно, вытравил его вином – но нет. Он прочно засел в груди вместе с малодушием. И они сейчас, соревнуясь между собой, пытались взять первенство в его душе.

Кто-то затянул песню, тоскливую, жалостливую. Она дико звучала здесь, среди воя и криков. Еще кто-то взмолился о помощи, но Тит не мог помочь даже самому себе, не говоря уж о других.

Впрочем, как и всегда.

Лошади захрапели, туман расступился и выпустил тех, кто пришел за ним. Призраки обрели тела и оказались людьми, но так стало даже хуже, потому что ничего человеческого в них не было. Они завывали, словно спятившие звери, улюлюкали и свистели, и земля дрожала под копытами их лошадей. Тит прошептал бессвязные слова полузабытой молитвы. Всадники не походили на разбойников, еще меньше они напоминали существ, которых можно победить. Черные, словно сгустки мрака, тени, снующие между деревьями, звери, почуявшие свежую кровь.

Готовые умирать.

Такие вещи Тит, старый убийца, чуял и знал лучше прочих. Он и сам когда-то мог отдать жизнь за важное дело, да вот только время то давно прошло. Не было больше воеводы Тита Даги, не было больше и младшего сына из рода Меродов. Остался только Помойный лорд и оскверненная честь. И Рунд, конечно же, она осталась тоже.

Если богам угодно, он умрет здесь, в своей последней битве, но с мечом, всаженным во вражеское сердце.

– Тит Дага.

Это имя прозвучало в чужом горле как приговор. Тит медленно повернулся и не поверил своим глазам.

Перед ним, сидя на черном фыркающем коне, возвышался Норвол. Молодой – такой, каким Тит запомнил его, когда они хоронили князя Абеларда и в тронном зале рассматривали каменную корону. Ее разбили, князя Наита выпотрошили, как свинью, и сожгли на костре вместе с его супругой. Тит сам стал тому свидетелем. И тем не менее вальравн сидел перед ним и улыбался Титу, как будто скучал по нему все время разлуки.

– Норвол, – прошептал Тит, но тут же отругал себя за глупость. Мертвецы приходили к нему за данью во сне, но никогда не показывались наяву. Кем бы ни был молодой мужчина, это не старый друг. И все же, все же…