– Все эти кресты, молитвы…
– Тебе легко говорить, ты ее не видел, – огрызнулся Митрофан. – А я ни одной ночи не сплю спокойно. Как солнце сядет, из дому выйти не могу, все мерещатся мертвецы. А еще этаж первый, снится, что утопленники в окно глядят. – Он помолчал, а потом выдал: – Ты говоришь, чего не открывал-то. А помереть хотел, Илюха. Устал уже, нету мо́чи. Не сплю, не ем. Трясусь, как цуцик какой. Сидел, думал, таблеток напьюсь, от давления. Сразу пачку раз и все. Или лучше две. В петлю страшно, а так… Ты мне, может, жизнь спас: не пришел бы, я бы… Только вот зачем, Илюха? Зачем жить-то так?
Илья сидел, пытаясь справиться с потоком информации, уложить в голове все сказанное Митрофаном. Он пока не мог разложить все по полочкам и сделать верные выводы, хотя и знал, что это взаимосвязано: случившееся более ста лет в деревушке на берегу Быстрой, обезглавленные тела, которые время от времени находят в этих местах, колдун, смерти девушек в Быстрорецке, ожившие мертвецы, полковник Сафронов…
Но самым поразительным было то, что, если бы Илья не пришел сейчас (по зову Томочки) к Митрофану, несчастный мог умереть! И теперь, зная, как Митьке плохо и страшно, какие мысли его терзают, Илья не может уйти и оставить несостоявшегося самоубийцу наедине с призраками и страхами.
– Поедем ко мне, – решил он. – Мы с Мишей разбираемся в этом деле, ищем ответ. Как все выясним, я думаю, вам нечего будет бояться, вот и вернетесь. А пока у меня поживете. Хоть выспитесь нормально. Квартира большая, я один, так что…
Илья умолк, в замешательстве глядя, как вытягивается Митькино лицо.
– Зачем? – выдавил Митрофан и, к ужасу Ильи, глаза его увлажнились. – Зачем тебе со мной возиться? Я не для того сказал, чтобы…
– Знаю, что не для того. – Илья испугался, что Митрофан начнет отказываться или, хуже того, примется благодарить, потому заговорил быстро и строго: – Давайте поедем побыстрее, хорошо? Мне нужно сегодня кое-что изучить.
На сборы Митрофану хватило пяти минут. Илья в это время вызвал такси. Митрофан выключил свет и запер дверь, пристраивая на плечо сумку.
Погода была еще гаже: потеплело, снег шел вперемешку с дождем, промозглый ветер налетал, нагло лез под куртку – не увернешься.
– Хороший ты человек, Илюха. Повезло Ире с сыном, – вполголоса сказал Митрофан, усаживаясь на заднее сиденье ожидавшей их машины.
Илья смутился, не зная, как реагировать, и ничего не ответил, сделав вид, что не услышал этих слов.
Глава седьмая
Миша мужественно продержался до антракта, но, когда они вернулись в зал после перерыва, позорно заснул, едва усевшись в кресло. Леля, заметив это, не стала будить мужа, он проснулся сам, на финальной сцене, когда музыка грянула особенно громко.
Покосившись на жену, Миша немедленно принял крайне заинтересованный вид и хлопал громче всех, когда занавес опускался.
– Поэт сорвал бешеные овации, когда объявил, что сейчас прочет последнее стихотворение, – саркастически сказала Леля, когда они черепашьим шагом продвигались к выходу.
– Прости, я не хотел, само как-то вышло, – покаянно проговорил Миша. – Толкнула бы меня локтем.
– Хоть выспался, – усмехнулась она. – Если бы начал храпеть, разбудила бы.
В гардеробе была огромная очередь, но двигалась она достаточно быстро, так что вскоре Миша с Лелей вышли на улицу. Площадь перед Театром оперы и балета была ярко освещена, с огромной афиши на Мишу укоризненно взирала оперная дива, чей волшебный голос так его убаюкал. Он виновато глянул на звезду и отвел глаза.
Супруги медленно шли к машине, и Миша достал телефон, спрашивая себя, как там Оксана. Надо позвонить ей и, если все хорошо, сходить поужинать в ресторан, как и планировали.