Как можно креститься сознанием и не попасть в рабство?
Ты скажешь: «нет» – и земля поднимет против тебя черных птиц, скажешь: «да» – и снова клюют, скажешь: «я – человек» – и обрушится на тебя весь ужас, потому что в доме твоем – вор и убийца, который стал хозяином и назвал тебя непотребными словами.
И вот ты – убогая, распятая, уведенная в полон. Память твою заменили записью, которая не меняет своего мнения от обстоятельств, прославляет вампира день и ночь, уговаривает тебя сдохнуть… – и заменяет в твоей земле одну реальность на другую. И бросают вампиры о тебе жребий, как о муже Анании и жене его Сапфире, которые продали все, чтобы положить к ногам апостолов. А когда убивают, говорят: «Вот как сильны мы и Дух Наш Святый!» И каждый раз, когда убивают, смерть человека считают знамением и чудом. Страх человека – награда им. «Ты солгал не человеку, а Богу!» – говорят они.
Но разве мне солгали Ананий и Сапфира? Что из их имущества досталось мне? Они утаили от грабителей, которые, говоря о Боге, имели в виду себя.
Видишь ли, невозможно обоих сделать вампирами – Царь в земле может быть только один, а обоих проклятыми – запросто.
– Это доказывает только то, что людям нужен Бог.
– Ну так и искали бы Бога или ту муху, которая их укусила. Почему вдруг решили, что те, кого видят впервые и не съели с ними пуд соли, праведнее их? Какой человек в здравом уме откажется от непосильно нажитого тяжелым трудом? Но они вдруг массово повредились в уме, побежав покупать вечную жизнь, которая и так была им обещана за праведность. Разве я не сказал, что человек вернется только при одном условии: если пройдет мимо ангела с вращающимся мечом и отведает плоды с Дерева Жизни? И разве человек не лист на этом Дереве, чтобы искать его далеко?
Манька долго пыталась найти в себе все те ужасы, о которых говорил Дьявол, и не находила. Сейчас в ее пространстве было снова темно, как будто она смотрит в черное зеркало. Но ведь древние вампиры были, она их смогла пощупать, так почему слова Дьявола до нее не доходят, не становятся ее внутренним эго, основой, на которую могла бы опереться? Умом она понимала, что проклята, но в себе чувствовала только несостоятельность на фоне успешных людей, которым все давалось легко. Она пыталась повторить их успех, и не помыслила бы связать неудачи со своим внутренним содержанием, а Дьявол упорно доказывал, что корень ее проблем далеко. Но правильно ли это, винить тех, кого она даже не знает?
– Маня, Святый Дух говорит во тьме и шепчет на ухо тайно, а плоды вампир получает явно. Если б темницу было просто обнаружить, проклятие открылось бы на следующий день. Сознание у всех одинаковое, содержание разное.
– Если двое не хотят быть вместе, зачем же неволить их? Я не знаю его, да и любит он другую… Тут поневоле в вампиры подашься, чтобы избавиться от ненавистного прицепа.
Конечно, Маньке хотелось, чтобы ближний любил ее и жили они долго и счастливо, но насильно мил не будешь. Как было бы хорошо, если ближний ее оказался бы простым деревенским парнем, у которого и руки, и голова на месте. Вся жизнь наперекосяк, и только ли вампиры в этом виноваты? Если бы на ее месте была Ее Высочество, которую ближний любил беззаветно и всем сердцем, ради которой готов пойти на любое преступление, стал бы он ее убивать? И тогда и она, и ее ближний жили бы со своими половинками душа в душу.
– А разве это я сказал, что вы должны стать мужем и женой? —Дьявол рассмеялся. – Ваш прародитель… А цена таким словам – ломанный грош в базарный день. Я просил помнить, что душа ваша ходит в народе, а ночная тварь – крик о помощи, крайняя плоть сердца, которую каждый должен обрезать. Но вампиры научились придавать этой твари особый смысл, делать плотной, со множеством голов. Знания – не добро и не зло, но их можно использовать и так, и эдак. Я изобрел атом и радиацию, чтобы сделать вселенную вечной, а человек использовал мое изобретение для атомной бомбы, чтобы убивать себе подобных. Кость твоя там, к душе твоей нет доступа никому, кроме ближнего, только у него есть запасной ключ, чтобы поднять, когда упадешь, но ведь и у тебя такой ключ лежит в ладони! Сейчас у тебя есть знания – распорядись ими правильно.
Манька задумалась: получалось, утвердил вампир себя Царем, принимает дары от тех, кто на него ведется, а еще вознаграждение от развенчанного Дьявола, который в это время выгоду какую-то подсчитывает. Конечно, никакого ключа у нее не было, и радио с Дьяволом тоже не соглашалось, переиначивая слова: говорило то же самое, только от себя и про себя.
– Меня распяли, и мне же в аду гореть? – повысила она раздраженный голос. – А где твоя хваленая справедливость? Я ближнего не предавала – вот с него и спрос!
– Маня, у тебя сера в ушах? Это было на твоей стороне! – вспылил Дьявол. – Царем вампира назвали в твоей матричной памяти! А поскольку они и в земле вампира есть, то плотность их достаточно твердая и непрошибаемая, чтобы использовать их в качестве стен для темницы. И если вампир отстоит от меня на одну голову – Духа Святого, которого сам же изображал, то проклятый на Духа, и на вампира, и на свидетелей, и на себя убиенного… Предлагаешь разгребать эти головы, чтобы найти под ними твою?
– И никак не спастись?
– Ну почему же… Положив начало добровольным мучениям, ты заменила одну муку другой. Но только так, принеся себя в жертву, можно вырвать жало вампира, вырвав из руки его железный жезл, в котором его сила. В Небесном ты останешься один на один с мутью, которую невозможно изменить – она станет твоим бытием, а мучители останутся здесь.
Дьявол говорил о жертве, о врагах, как будто ей предстояло забежать в кафе и выпить чашку кофе. Он не понимал той пропасти, которая лежит между страданиями и беззаботным существованием довольных жизнью Благодетелей.
Принести себя в жертву…
Оглядываясь назад и примериваясь к тому, что уже испытала, она видела впереди только ужас, и кто доказал, что это правильно? Полтора года – и всего лишь четвертинка железного комплекта. Одно дело – успокаивать себя, а другое – смотреть на пережитое трезво: чтобы избавиться от железа, понадобится шестнадцать таких же беспросветных, леденящих душу лет. Ни дома, ни семьи, ни детей… А еще тюремный срок за Бабу Ягу и Кикимору, если докажут, что их смерть – ее рук дело. Пожизненный! И как после этого разогнать малину с множеством неопределенных и неизвестных в пространстве и времени лиц, чтобы чаша геенны миновала ее, и жила бы она тихо и мирно, пока Бездна не разлучит ее с Дьяволом?
ebooksa