Снег под елью стаял в первую очередь, земля, покрытая ожившим зеленым мхом, почти подсохла, под просушенными горячим дымом ветвями было сухо. поэтому Манька с удовольствием сняла сырые носки, поставив ноги на мягкую шелковистую подстилку. Где-то неподалеку снова повалились деревья, но уже без сотрясания земли. Скорее всего, великаны притоптали маленькие деревца. Она привстала, вглядываясь в темноту. На этот раз воронье не среагировало на шум, и все быстро стихло. Наверное, великаны повернулись во сне. Придвинулась к костру, созерцая огненные языки пламени. То белые, то ярко-желтые, то кроваво-красные, а сама ветвь казалась сгустком плазмы молочного цвета, в которой разливались желтовато-голубоватые струи, как будто по венам текла кровь.
Значит, вампира не отличить от человека…
В таком случае, с трудом верилось, что они могут безнаказанно убивать. Разве укушенные не заявили бы на них? Но после недолгого размышления пришлось признать: у Дьявола были основания, говорить о них как о хладнокровных убийцах. Где роскошествовали, там и нищенствовали, и сознание невольно устанавливало золотую середину, но была ли она? Статистика поворачивалась к Дьяволу лицом: только единицы могли назвать себя Мудрыми Помазанниками, а остальные незаметно приходили и уходили из жизни, не оставляя ни имущества, ни памяти о себе. Да, были люди, которые и жили справно, но ведь Дьявол не отрицал, что не все становятся вампирами и проклятыми, и были те, что удивляли своей щедростью, но они всегда были где-то там, где не было ее, и мечта подружиться с ними оставалась несбыточной, ибо каждый раз убеждалась, что слухи высосаны из пальца. Каждый ограбленный верил, что вот-вот наступит белая полоса и ждал ее годами, а у единиц молочная река бурлила, обильно орошая сады, в которых ломились ветви под тяжестью созревших в один день плодов.
– Уф! – Дьявол, похлопав себя по животу.
– Если как люди, почему они страшные? – Манька пыталась найти отличие между собой и господином Упыреевым. На роль вампира в деревне она больше никого не заподозрила. Ну, может быть, еще его охранники… – нелюдимые и вечно ухмыляющиеся, будто знающие о ней какую-то нелицеприятную тайну. Таким убить человека, как по нужде сходить – неприятные мордовороты. Нет-нет, да и находили недоброжелателей Упыреева в чистом поле или в придорожной канаве, иных еще тепленькими. Но назвать их вампирами язык не поворачивался: не жировали, жили на то, что Упыреев подавал, хотя подавал приближенным он несоизмеримо больше, видимо, не полагаясь на свое вампирское долголетие. И поскольку жили те охранники в деревне, а семьям их было что поесть-попить и во что одеться, многие испытывали гордость, что у деревни есть крепкий обстоятельный хозяин, который никому спуску не даст и чужакам не попустит.
– Потому что клоуны на могилах и пограничные чудовища не умеют вредить самостоятельно, – растолковал Дьявол. – Против человека их поднимают вполне себе живые и благополучные вампиры. Бросил в землю проклятого слово, подошел с другой стороны – и свита тут как тут: пограничные чудовища из гробов восстали и доказывают, кто в земле главный.
– И не укрыться?
– А как, если человек не подозревает об их существовании? – Дьявол зачерпнул из котелка кружку чая. – Вампиры пришли и ушли – кто поверит, что они кого-то убили, если оболочка жива? Кому человек предъявит претензии, что имело место насилие, если не помнит? Для многих ритуал посвящения – игра. То, что один взлетит, а второй упадет, для них само собой разумеющееся, они же поймали недостойного, для них он никто и звать никем, и не многие связывают его падение с ритуалом. А для тех, кто поучаствовал в ритуале и решил последовать примеру, ничего не стоит поймать случайного человека, который им не понравился. Поэтому вампиренышей и прочей нечисти много, а настоящих чистокровных вампиров мало.
– А что с человеком?
– А человек становится в своей земле скитальцем, с болезнями и ужасами на каждый день. И куда бы ни ступил, встанет на железо, под которым глубокая яма, где острые колья и скрежет зубов. В каждом слове проклятый слышит то, что говорили о нем вампиры, чувствует себя тем, кем они заставили его быть. Он ведь тоже вошел в землю ближнего, только не Царем и не Богом, а немощным и убогим существом, исполняющим прихоти вампиров, осмеянный, измазанный непотребствами. Какое-то время он еще живет прежней жизнью, но люди уже не видят его, а только железо. Дела человека с каждым днем все хуже и хуже, а он не замечает, и словно бы пьян, списывая свои неприятности на черную полосу. Только она никогда не закончится. И однажды понимает, что жизнь ушла под откос, как поезд, который не поставишь на рельсы, и он один со своей бедой…
– Значит, спасения нет?
– У проклятых три дороги: первая: помучиться здесь, потом умереть и мучиться там, пока не призову на Суд обоих, а там разговор короткий. Вторая: отправиться на смертный бой с вампиром. Но для этого нужно знать врага в лицо, а он не помнит. Третья: найти того, кто взял его в залог, но для этого надо о-очень низко пасть!
– А я какой иду?
Дьявол рассмеялся.
– Твоя ноша – железо, твоя постель – еловые ветки, твой дом – елки в глухом лесу. Даже у зайцев и медведей есть норы и берлоги. Куда еще ниже падать? Но если докажешь, что вампир не свое имущество заложил, потребую отчет, почему подсунул то, что ему не принадлежало. Но пока вампир – твой господин, твоя земля его признала его своей головой.
– Я не признавала! – возмутилась Манька.
– Почему же твое нутро славит врагов? – ехидно поддел Дьявол. – Попробуй сказать, что ненавидишь вампира, и послушай, что оно тебе ответит!
Манька прислушалась к себе, пытаясь настроится на негатив против Благодетелей. Ненависти действительно не было. Слово «вампир» вызывало лишь приятные ассоциации и необыкновенную душевность, а когда попыталась изменить мнение, на пути встала непробиваемая завеса. Она и не подозревала, что так искренне любит Их Величества – это стало для нее полнейшей неожиданностью.
– Да это ж сад цветущей амброзии, – невольно позавидовал Дьявол. – Я, в лучшем случае, с грязью смешан, в худшем, прибит гвоздиками к вашему грешному существованию…
Манька снова закрыла глаза, медитируя, пытаясь думать о себе положительно, обращаясь к замеченным сущностям. И внезапно наткнулась на жесткое сопротивление…
ebooksa