Ей вдруг отчаянно захотелось прервать этот бесконечный ужас, не придумывать счастливую жизнь, не искать оправдание ни себе, ни богоизбранным, перестать обманывать себя.
– А почему нельзя, чтобы оба стали как вампиры?
– Предлагаешь вампиру разделиться в самом себе? Все, что человек делает, он делает правой стороной. А она у тебя – разрушенная крепость. Для вампира она – левая. Щедрость твою, подкрепленную словами Святого Духа, видят люди. А правая сторона вампира – твоя левая, по ней судят о тебе люди, а там вся подлая сущность вампира, и ты, какой тебя вампирское сообщество представило миру. Если он будет раздавать и там, и там, что останется ему?
– То есть, левая сторона у меня жадная?
– До неприличия!
– И об этом тоже есть в Писании?
– «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного. Итак, когда творишь милостыню, не труби перед собою, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославляли их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же, когда творишь милостыню, пусть левая рука твоя не знает, что делает правая, чтобы милостыня твоя была втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно».
Как можно творить милостыню втайне, чтобы люди не видели и не знали? Не на обычную человеческую благодарность вампиры рассчитывают, а на такую, которая не оскудеет во все дни его жизни. Господи Упыреев знал, о чем говорит, когда хвастался народной любовью: «Пришли к тебе разбойники, и в одну ночь осталась без штанов, а то богатство, которое на небо положено, никто не унесет, но все видят. Богатство возвышает человека, да не каждый знает, где и как его сеять… На небе его сеют, Маня, на небе, а у тебя там голод, холод, глады и разорение – и тоже видят – все, кроме тебя. Но не уразуметь тебе умишком бестолковым и приземленным».
Манька тяжело вздохнула: кто бы ей сказал, что Дьявольская правда кузнеца Упыреева есть истина, только она не от мира сего, и смысл этой правды такой вот глубокий. И у этой страшной Дьявольской правды не было ни конца не края, и чем больше Манька о ней узнавала, тем больше хотелось стереть себя из этой реальности. Вся жизнь пропитывалась нечистью, как ядом. Но голос, который шел изнутри, обрекал на смирение и молчание. Не ее, чужой и всесильный – сильнее слов Дьявола. Слова Дьявола были противоядием минуту, другую – пока она размышляла над ними, в это время вся ее земля, которую она чувствовала, как свое пространство, была заполнена какими-то неясными безликими осколками чужеродного эмоционального присутствия. Едва уловимые образы незнакомых людей выставлялись отовсюду, где бы она ни пыталась нащупать себя, свои чувства, а как только отвлеклась, ее состояние возвращалось в исходное состояние, став тьмою – давящее эмоциональное поле, в котором сама она была пустым местом.
Пророк сказал: «Всякий раз, как они захотят выйти оттуда из страданий, их вернут туда и… вкусите мучение огня! Поистине, тех, которые не веровали в Наши знамения, Мы сожжем в огне! Всякий раз, как сготовится их кожа, Мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказания…»
Вот она, прошедшая столько дорог, пьет живую воду, рядом Дьявол – Бог Нечисти, а где это все? Где ее новая кожа?! Где ее знания и ее умные мысли? Даже ужас был только в сознании, а в сердце – огромная необъятная всепрощающая любовь к мучителям, и она не понимала, откуда у этой любви растут ноги.
Это что же, ее насильно заставили быть такой?
«.. Мы заменим им другой кожей, чтобы они вкусили наказания…»
Наказание за что?! За то, что не искала смерти ближнему? За то, что не мечтала о чужой земле и не пыталась жить обманом?
– Я никогда не желала ближнему зла, за что он со мной так?
Дьявол пожал плечами.
– Он даже не видел тебя, пока не положили перед ним на вампирской свадебке. В чулке – чтобы лица видела смутно и не смогла опознать.
– Это было на работе… Я сознания больше нигде не теряла, – расстроилась Манька. Сердце ее облилось кровью. Знала бы раньше, что знает сейчас, берегла бы себя пуще глаза. – Ведь чувствовала какую-тревогу… – поделилась она. – К нам на работу мужчина приходил, а я ни глаз оторвать, ни слова вымолвить, лицо как камень и руки тряслись…. Подумала еще: любовь с первого взгляда. А сейчас лица не могу вспомнить. Если он не мой ближний, с чего бы мне западать на него? На колдовскую присушку похоже. А он понял, что со мной что-то не так, смотрел загадочно, улыбался, и ушел с другой.
– Зов на живца – так вампиры ищут пару. А когда убедились, что нашли душу, провели ритуал. Ну, до чистокровного вампира ему еще далеко, чистокровным он станет, когда ты, с его матричной памятью, отлетишь в Небесное царство, – и успокоил, и осудил Дьявол. – А пока какой же он чистокровный, если по каждому слову устраиваешь дискуссию? Да, не звездой летишь, но приходится все время поднимать твою мечту: строить дворцы, умножать кладовки с одеждой и драгоценностями…
– В смысле?
ebooksa