— Очевидно, что-то во мне есть такое, — ответил Алексей. — На станции Мелитополь подходит ко мне старенькая барыня, по секрету шепчет: «Скажите, вы корнет Рахманинов?» Говорю: «Я».
— С тобой всегда что-нибудь случается, Леша.
— А рана, как твоя рана?
— Ничего, Булат. — Мария высоко подняла правую руку. — Действует. Знаешь, на женщине, как на кошке, быстро заживает.
— Ты, Маруся, давно здесь? — спросил Алексей, усаживаясь на стул.
— Недели две, Леша, всего лишь. Вообще-то я работаю инструктором агитпропа. Но наше начальство в Москве на съезде партии, и я теперь и. о. — исполняющая обязанности начпоарма. Решает все дела второй член Реввоенсовета. Выпало счастье и товарищу Михаилу — Боровой выбран делегатом на съезд. Ведь его дивизия теперь не воюет.
— Переведена на трудовой фронт? Слышал.
— Да, восстанавливает шахты Донбасса. Думали, товарищ Булат, что с Крымом покончим к февралю и перейдем со всей армией на трудовое положение. Начнем строить хозяйство, новую жизнь. Но вот уже начало апреля, а Врангель еще жив. Придется вытянуть из шахт на позиции нашу сорок вторую родную дивизию. И там, на западе, зашевелилась шляхта, угрожает Киеву. Махно не дает покоя. Вот живучая змея… А у тебя как дела? Цел? Жив? Здоров?
Булат спокойно, не торопясь рассказал все о себе и о делах кавалерийской бригады. То ли от слабости, то ли от внутреннего волнения на его лице выступили капельки пота.
— Так ты говоришь, что на походах Парусова следовала вместе с колоннами полков? — спросила Коваль.
— Утверждаю. У вас, в Поарме, думаю, есть протокол партсобрания.
— Впервые слышу, — заявила она. — Тебя сняли с полка перед самым партсобранием?
— Да.
— Она обещала тебе «вакансию» комиссара бригады?
— Факт.
— Да, Леша, за Медуна надо побить меня, и как следует. Помнишь, в Киеве, в день отъезда на фронт, мы с ним немного поцапались. Ну и в нашей дивизии не очень-то он себя показал. А тут, смотрю, человек выправился. Брал с буденновцами Касторную. Перестал жаловаться на грыжу. Думаю, интересы революции выше всего. Стали мы широко развертывать свою кавалерию. Решила — Медун, наученный жизнью, не подведет. Да и заслуги в подполье кое-какие у него есть. А тут такой конфуз получился. Я за него хлопотала, я же исправлю свой промах.
— Дело не в одном Медуне, — добавил Алексей. — Ну скажи, какой это командир кавалерийской бригады — Парусов? Мы много слышали о Буденном, Примакове, о славных начдивах — Чапаеве, Азине, Киквидзе, Якире, Федько, Крапивянском, Дубовом, Саблине, Эйдемане. Они не только направляют свои части в бой, а, когда надо, ведут их в решающую атаку. Личный пример много значит, а бывают минуты, когда он всё. Что говорить? Сама видела нашего начдива в тот горячий денек под Новым Осколом. С какой отвагой товарищ Гай, сын далекой Армении, увлек за собой в рукопашную шахтерские полки первой бригады и отряд моряков. Ну это революционер и один из первых большевиков, а вот и бывший царский генерал старичок Медем. С завидной лихостью шел, в нужный момент, на схватку с деникинцами во главе своих марийцев и чувашей. А наш Парусов? Он, надо прямо сказать, большой знаток тактики и строя, но я ни разу не видел его с клинком в руках впереди эскадрона, полка. А потом, что это за командир, который не вылазит из-под каблучка…
— Вот что, товарищ Булат. Пойди к начальнику особого отдела армии товарищу Смолису. Это безупречный, честный товарищ. Настоящий чекист. Услышишь, что скажет он о событиях в Ракитном. Да, — крикнула вдогонку Коваль, — в случае чего можешь сказать, что я подписываюсь под каждым твоим словом.
У самого порога его остановил голос Марии:
— После Смолиса — сюда…