— Из Гноевиц, колхозные. Двенадцать штук.
— А черт их бери. На кой черт теперь эти лошади? Машин хватает.
— А-а-а, и человек ты!..
Илья сердито махнул рукой и, оставив растерянного, ничего не понимающего Плисецкого, потопал к мосту. Тело начинало ныть. За эту ночь он устал больше обычного. Мысли теснились в голове, как бы ища выхода. Илья не хотел глядеть в ту сторону, где паслись кони, однако не выдержал, поглядел. В предрассветном тумане догорали, чадя сизым дымом, головешки, виднелась черная, распластанная на земле фигура хлопчика, который, видать, спал. По зеленой, без росы, отаве рассыпались рослые гнедые кони…
СЛУЧАЙ НА ПОЛУСТАНКЕ БОЛЬШИЕ ИВАНЫ
Издалека, с высоты заросшего соснами пригорка, три белых домика полустанка кажутся совсем маленькими. Полустанок называется Большие Иваны, и это может вызвать только удивление, потому что никакой деревни или поселка с таким названием поблизости нет. Есть дом отдыха, расположенный на сосновых пригорках, он носит поэтическое название «Орлиное гнездо». По ту сторону железной дороги видны бараки торфопредприятия, основатели которого не придумали ничего лучшего, как назвать барачный поселок «Торфяной участок № 7». Говорят, когда-то в ложбине, где теперь искусственное озеро, стоял хуторок, он так и назывался — Большие Иваны. Хуторок сожгли немцы, потом, после войны уже, речушку, протекавшую по ложбине, перегородили песчаной дамбой — создалось искусственное озеро, в котором купаются те, кто отдыхает в «Орлином гнезде». На озеро откуда-то прилетают даже настоящие морские чайки. Большие Иваны остались только названием полустанка.
Стоит хороший белорусский сентябрь, напоенный теплом неяркого солнца, манящей прозрачностью воздуха, мягкостью красок и тонов. Сосновый бор на противоположном берегу озера в синеватой дымке, ласкают глаз веселые березовые рощицы на этом берегу, дышит прохладой зеркальное, матовое серебро озера.
Обладатели профсоюзных путевок, дающих право на этот двухнедельный рай, занимаются тем, чем занимаются все, кто попадает в дом отдыха. Завтракают, обедают, даже спят днем, купаются в озере, бродят по аллейкам, посыпанным желтым песком, качаются в гамаках, играют в волейбол. Попадаются и довольно лихие ухари-кавалеры, к которым принадлежат люди самого разного возраста. Эти, старательно отутюжив белые брюки и безрукавки, заводят знакомства с девушками и женщинами, катают их на лодках по озеру, водят по лесу, показывая наиболее красивые и примечательные места.
Вечером в доме отдыха — кино, затем — сон. Несмотря на строгие правила, вывешенные в коридоре каждого корпуса, находятся люди, которые, не заботясь о здоровье, значительно укорачивают время, отведенное для сна. В дальних беседках, даже после той поры, когда в небе повисает зеленоватая звезда Венера, можно увидеть парочку-другую — никак не могут они нашептаться. Дальние беседки в шутку называют «островом разочарования и слез».
У нас своя компания, довольно случайная, но прочная. Я хожу с Василем Голубом, высоким сорокалетним инженером из приднепровского городка. Мы с ним живем в одной комнате. С Василем хорошо — он молчаливый, не донимает расспросами, днем, вытащив раскладушку в сосняк, проглатывает книгу за книгой, а ночью спит. К нам присоединяется Валя, красивая, довольно молодая женщина с большими синими глазами и белесыми завитками перманента. Муж Вали работает на одном заводе с Василем Голубом. Женщина присоединяется к нам чаще всего в предвечернюю пору, когда мы собираемся на полустанок. В это время приходит пассажирский поезд, привозит новых обладателей путевок в «Орлиное гнездо» и свежие газеты, которые можно купить в почтовом отделении на полустанке.
Валя ходит вместе с нами за письмами от мужа. Письма приносят в дом отдыха вечером, а Валя, видимо, не хочет ждать. Тут есть и своя женская политика. Прогуливаясь с нами, Валя как бы свидетельствует свою благонадежность в глазах Василя Голуба. Тем более что в доме отдыха она, пожалуй, самая красивая, на нее заглядываются. Есть у нее и постоянный кавалер, Алеша, помощник режиссера из кинохроники, молодой холостяк, с курчавой черной шевелюрой.
Алеша, когда идем мы на полустанок, всегда присоединяется к нашей компании, но, конечно, не из-за нас, а из-за Вали. Ему не откажешь в остроумии, и вообще из всех кавалеров соснового царства он наиболее забавный. С той же мужской проникновенностью мы чувствуем, что Валя смотрит на помощника режиссера как на веселую забаву и принимает его ухаживания до определенной грани. Это нравится нам, не совсем молодым мужчинам, у которых дома жены и дети. Нравится все больше с каждым днем по одной весьма немаловажной причине, о которой знаю я, потому что живу с Голубом, и, видимо, не знает Алеша. Муж Вали искалечен войной, у него нет правой руки и изувечено осколками лицо. Он пьет, ревнует жену и работник не очень хороший — его уже два раза увольняли с завода. Письма от него Валя не получила пока что ни одного.
С Валей мы как бы в молчаливом сговоре. Алеша этого не понимает, злится, ища причину очевидной тщетности своих ухаживаний. Причину он видит, кажется, в том, что Валя небезразлична к Голубу, и весь двухкилометровый путь до полустанка как может подкалывает моего соседа. Надо сказать, что Алеше это удается. Даже Валя, обычно строгая в присутствии Голуба, иной раз не выдерживает и заливается беззаботным смехом. Я не могу ее понять: внешне она ничем не отличается от тех одетых по последней моде девушек и женщин, которые уже на другой день своего пребывания в «Орлином гнезде» катаются на лодках, охотно принимают от мужчин разные услуги и даже попадают на «остров разочарования и слез».
Время летело быстро.
Это произошло на десятый день нашей жизни в сосновом раю. Видимо, в доме отдыха был кто-то еще из приднепровского городка, и Алеша наконец узнал действительную причину провала своих кавалерских намерений.
В тот тихий предвечерний час, когда мы шли на полустанок, он, как никогда, был насмешливым и колючим.
— Ветераны войны… — едко бросал он. — Ярославна, оплакивающая плененного мужа в Путивле на городской стене. Глупости все… Жизнь есть жизнь. Разве не смешно говорить в атомную эпоху о верности?..
Голуб, не обращая внимания на присутствие Вали, грубо выругался. Я никогда не видел его таким злым. Валя шла с побледневшим лицом.
ebooksa