Но, должно быть, есть еще и третья разновидность дисфагии: та, что наступает, когда сердце рвется на куски.
Вот из-за нее я и не могу глотать.
Маи велит брату прогуляться через переулок.
Он только ворчит в ответ.
Он спрашивает по-вьетнамски:
Какое-то время он препирается с сестрой, но потом уходит.
Когда Куанг Ха выходит за дверь, Патти и Маи помогают мне снять туфли и мешковатые штаны.
Они надевают на меня мою красную пижаму. Не знаю, как она здесь оказалась.
Есть я по-прежнему не могу.
И не потому, что я вегетарианка.
Мать Маи наливает суп в кофейную чашку и подносит к моим губам.
Это как кормить птенца. Крошечными глоточками.
Я знаю, как это трудно, ведь когда-то я сама нянчила попугая.
Поэтому я глотаю по чуть-чуть солоноватую жидкость – словно белые слезы.
Потом Патти зажигает благовония в форме пирамидки и ставит пирамидку на красную тарелку.
Она склоняет голову, глаза ее блестят, она берет меня за руку, и мы обе плачем.
Маи прижимается к маме, и я впервые в жизни забываю обо всем на свете.
Я знаю, что ничего не вспомню об этой ночи, потому что сделаю все, чтобы никогда о ней не думать.
И победа будет за мной.