Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений
После избрания в сентябре 1943 г. митрополита Сергия (Страгородского) патриархом Московским и всея Руси немецкие власти стали требовать от патриарха Гавриила, чтобы он выступил с заявлением о неканоничности и непризнании этих выборов, но Сербский первосвятитель категорически отказался[357]. Не сделал этого и Архиерейский Священный Синод Сербской Церкви, несмотря на то, что митрополит Анастасий 3 ноября переслал митрополиту Скопленскому Иосифу резолюцию Венского совещания РПЦЗ о непризнании выборов Московского патриарха. На соответствующий запрос митрополита Берлинского и Германского Серафима (Ляде) от 20 ноября владыка Анастасий 2 декабря 1943 г. ответил, что «Сербский Синод, очевидно, не вынесет никакого постановления, считая, что без патриарха и Собора он не компетентен высказываться»[358]. Так и произошло.
17 ноября 1943 г. было принято постановление Государственного комитета обороны о формировании на территории СССР отдельного югославского пехотного батальона, в состав которого предусматривалось включить священнослужителей. По просьбе председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпова патриарх Сергий предложил в качестве военного священника в эту часть настоятеля московской церкви свв. апостолов Петра и Павла протоиерея Димитрия Цветкова. 25 ноября – во время беседы патриарха с Карповым, владыка Сергий спросил, подошел ли о. Д. Цветков, и получил ответ, что тот уже представлен командиру части (позднее о. Димитрию присвоили звание майора)[359].
В начале 1944 г. на базе этого батальона была сформирована югославская бригада, куда вошли остатки разбитого под Сталинградом хорватского полка (направленного на Восточный фронт по приказу главы союзной нацистам Хорватии Анте Павелича), а также югославские политэмигранты. 23 февраля военный священник бригады о. Димитрий Цветков выступил в Москве с речью на митинге воинов-славян[360]. 12 марта 1944 г. по поручению И.-Б. Тито югославской бригаде было вручено боевое знамя и ее бойцы приняли воинскую присягу. В составе бригады, помимо православного, имелось католическое и мусульманское духовенство.
В начале июля 1944 г. партизанский священник протоиерей Евстафий Караматиевич направил патриаршему местоблюстителю митрополиту Алексию (Симанскому) письмо с просьбой помочь Сербской Церкви священными одеждами (ризами), церковной утварью и книгами. Письмо о. Евстафия и ответ на него митрополита Алексия были опубликованы в «Журнале Московской Патриархии»[361]. В конце 1944 г. здесь же опубликовали коллективное антифашистское обращение 22 священников Ябланицы и Топлицы к сербскому народу: «Все вперед, вместе с братскими славянскими народами Советского Союза, за славную победу над немецким фашизмом, этим смертельным мором всего свободолюбивого человечества, вместе с великими западными союзниками – Великобританией и Америкой»[362].
Узнав осенью 1944 г. о предстоящем созыве в Москве Всероссийского Поместного Собора и приглашении на него православных патриархов, Заместитель Сербского патриарха митрополит Скопленский Иосиф через благочинного русских приходов в Югославии протоиерея Иоанна Сокаля прозондировал вопрос о возможности поездки на Собор сербской делегации. Со своей стороны и новые югославские власти посчитали это весьма желательным. В результате митрополит Иосиф через югославских руководителей передал Советской военной миссии в Белграде письмо Архиерейского Синода от 2 января 1945 г., в котором говорилось, что «Сербская церковь… желает близкого контакта с великой Русской церковью».
Уже 6 января первый заместитель наркома иностранных дел А. Я. Вышинский передал председателю Совета по делам Русской православной церкви Г. Г. Карпову это послание с сопроводительным письмом, в котором отметил, что митрополит Скопленский «проявляет большое желание к установлению связи с Русской церковью и посылке на собор в Москву делегации Сербской церкви»[363].
Митрополит Николай (Велимирович).
В конце января – начале февраля 1945 г. делегация Сербской Церкви во главе с митрополитом Иосифом присутствовала на Всероссийском Поместном Соборе в Москве. Сербская делегация привезла в подарок вновь избранному патриарху Московскому и всея Руси Алексию I церковные книги, старинные иконы, серебряные и золотые предметы церковной утвари, вывезенные ранее из России эмигрантами. Московской Патриархии также были переданы материалы о положении Сербской Церкви в годы войны, в том числе о преследовании православных в Хорватии со стороны католического духовенства. Митрополит Иосиф подписал декларацию с осуждением фашизма, принятую Поместным Собором[364]. После окончания войны эти связи получили дальнейшее развитие.
Попытки Сталина позиционировать Советский Союз в качестве защитника и покровителя всех славянских народов и православия вызвали в сербском духовенстве симпатии. Речь в первую очередь о той части низшего клира, которая уже в 1941 г. заняла патриотическую позицию и выступала на стороне партизан. Но подобные настроения разделяла и значительная часть иерархов. Многие церковные члены югославских делегаций, побывавших в Москве в 1945 г., после возвращения на родину с восхищением говорили о развитии СССР: священники Радован Казимирович, Евстафий Караматиевич, епископ Владимир (Раич) и др.[365] Новые власти Югославии положительно восприняли итоги поездки церковной делегации на Всероссийский Поместный Собор.
Подводя итоги периода Второй мировой войны, следует отметить, что Сербская Православная Церковь понесла очень тяжелые потери: по некоторым сведениям, треть духовенства была убита, сотни храмов разрушены, монастыри остались почти без монахов[366]. Всего в Югославии в годы войны погибло от 1070 до 1120 тысяч человек, из них большинство – сербы и черногорцы[367]. Но впереди Сербскую Церковь ждали новые испытания.
Глава 4
Русская церковная эмиграция в Югославии (Сербии) во второй половине XX – начале XXI веков
4.1. Русское благочиние Московского Патриархата в 1945–1953 гг.
После отъезда из Белграда Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей далеко не представители российской церковной эмиграции покинули вслед за ним Югославию. В конце 1944 – начале 1945 гг., в период освобождения страны от немецкой оккупации, в ней имелось 11 русских общин, две монашеские обители (мужская и женская), епископ Митрофан (Абрамов, скончавшийся 13 января 1945 г.), 15 монахов, 32 монахини и около 20 священников; число прихожан превышало 8 тысяч человек. К этому времени значительная часть русских эмигрантов, спасаясь от коммунистов, уже выехала в Западную Европу. Не менее трети из них (по сведениям В. А. Маевского, 3,5 тысячи) – уехали только из Белграда[368].
Значительная часть русских священнослужителей осталась в Югославии, не желая покидать свою паству. Так, протоиерей Владимир Родзянко в 1979 г. в одном из писем вспоминал: «При наступлении Красной Армии мой владыка епископ Ириней, напомнив мне житие св. Поликарпа Смирнского, сказал, что он лично от своей паствы никуда не уйдет (даже если это ему будет стоить жизни, что фактически и случилось!) и то же советовал сделать и мне. Я остался с паствой… Фактически это означало осуществление на деле, а не только в теории, полного евхаристического общения с Русской Церковью в России и ее епископами»[369].
В целом же события войны и их последствия крайне негативно сказались на судьбе русской диаспоры в Югославии. Почти все эмигрантские учреждения и общества были уничтожены, мужчины в возрасте от 18 до 60 лет большей частью погибли и т. п. Позднее, во второй половине 1940-х – начале 1950-х гг. (до и во время советско-югославского конфликта), страну покинули четыре пятых из еще остававшихся в Югославии русских эмигрантов, при этом первоначально почти все они уезжали в Советский Союз. Так, в 1944–1952 гг. из Югославии было репатриировано 26268 советских граждан, в том числе до 1947 г. – 26023[370].
Накануне своего отъезда из Югославии – 7 сентября 1944 г., Архиерейский Синод РПЦЗ издал указ о возложении на настоятеля Свято-Троицкой церкви протоиерея Иоанна Сокаля, как на старшего из оставшихся в Белграде священнослужителей, обязанностей по возглавлению Епископского Совета и управлению русскими церковными общинами в Югославии на правах благочинного. Через несколько дней, 12 сентября, Сербский Синод письменно запросил о. Иоанна, на каких канонических основаниях и в каких условиях предполагается дальнейшее существование Русской Церкви на территории Югославии.
Получив этот запрос, протоиерей И. Сокаль 18 сентября созвал общее собрание Епископского Совета и приходского совета Троицкой церкви Белграда, на котором единогласно была принята резолюция: «Обратиться с просьбой к Св. Архиерейскому Синоду Сербской Православной церкви, чтобы он принял Русскую церковь в Югославии под свое покровительство и чтобы назначил одного из архиереев для дел, требующих епископской санкции»[371]. В результате оставшиеся без своей иерархии Епископский Совет и благочинный Русской Церкви в Югославии были временно взяты под покровительство Сербского Архиерейского Собора. Для дел, требующих архиерейской санкции, был назначен епископ Мукачевско-Пряшевский Владимир (Раич).
2 октября первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий написал заместителю Сербского патриарха митрополиту Иосифу, что принятое Сербским синодом распоряжение отвечает тем указаниям, которые он оставил Епископскому Совету на случай перерыва нормальных сношений между ним и русскими общинами в Сербии. Митрополит выразил владыке Иосифу глубокую признательность за заботу о русских приходах и отметил: «Неожиданно для нас быстрый отъезд из Белграда и невыясненность в тот момент общей обстановки не дали мне возможности письменно известить Вас об отбытии Синода. Я должен был ограничиться тем, что заехал к Вам проститься, и рад, что имею теперь случай письменно выслать в Вашем лице глубокую благодарность от лица всей нашей Церкви братской Сербской Церкви за то гостеприимство, какое оказывалось нам с 1920 г.»[372].
Архиепископ Василий (Родзянко).