В состав возглавленного епископом Владимиром Епископского Совета входили: протоиерей Иоанн Сокаль (заместитель председателя), протоиерей Виталий Тарасьев, священник Владимир Мошин и профессор В. Ф. Фрадинский (секретарь)[373]. 27 октября 1944 г. Сербский Синод принял постановление о том, что «исключительное положение русского прихода и церковной общины имеет лишь временное значение, пока этот вопрос не регулируется взаимным соглашением между Сербской и Русской Патриархией»[374]. Другим своим постановлением от 14 ноября 1944 г. Сербский Синод отменил действие определения Архиерейского Собора Сербской Церкви от 31 августа 1921 г. о принятии под защиту Зарубежной Русской Церкви с сохранением ее самостоятельной юрисдикции на территории страны[375]. При этом в условиях прихода к власти в Югославии коммунистов Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей вскоре потерял возможность оказывать реальное влияние на церковную ситуацию в стране.
Приход советских войск в восточную часть Югославии многие русские эмигранты встретили с радостью. По свидетельству краеведа Б. Л. Павлова, сразу после освобождения г. Великого Бечкерека (Петровграда) осенью 1944 г. местный русский храм св. Архангела Михаила во множестве посещали советские солдаты, шедшие через город на фронт: церковь часто была полна до отказа[376].
14 октября 1944 г. советские войска вместе с Народно-освободительной армией Югославии изгнали немецкую армию из Белграда. Академик, протоиерей Владимир Мошин позднее так вспоминал об этих событиях: «Советские воины – и встречные одиночки, и размещенные по разным центрам города отряды – не проявляли никакого недружелюбия к моей священнической рясе. В первый вечер после освобождения нашего района по нашей улице проводился обход новоустановившимися сербскими властями, которые арестовывали всех подозреваемых в сотрудничестве с немцами, к числу которых относили и русских эмигрантов…»[377].
В числе арестованных оказался и о. Владимир, но на следующее утро, после беседы с «очень симпатичным боевым» советским офицером, он был освобожден, вернулся к церковному служению, и больше семью Мошиных «никто не беспокоил». В своих воспоминаниях отец Владимир отмечал, что «советские власти проявили большую благожелательность в отношении к остаткам русской эмиграции», хотя «немалое число… известных по своей антисоветской общественной деятельности было арестовано и отправлено в Россию»[378].
Действительно, некоторые арестованные русские эмигранты были вывезены из Югославии в СССР, где получили различные сроки заключения. В их число входили бывший профессор богословского факультета Белградского университета, руководитель молодежной организации Национально-трудового союза нового поколения М. А. Георгиевский, создатель храма Пресвятой Троицы и Иверской часовни в Белграде инженер В. В. Сташевский и дореволюционной России и Белого движения монархист В. В. Шульгин (арестованный 24 декабря 1944 г. в Сремских Карловцах). Настоятель русского храма в г. Великом Бечкереке священник Александр Терентьевич Мирошниченко был в конце 1944 г. арестован органами НКВД, провел несколько месяцев в лагере, но затем вышел на свободу и вернулся к служению в своем приходе[379].
Многие из освобождавших Белград советских солдат и офицеров в 1944–1945 гг. посетили усыпальницу русских воинов на Новом кладбище и оставили записи в памятной книге гостей[380]. Некоторые из русских эмигрантов вступили в ряды советской армии и в дальнейшем погибли, сражаясь с нацистами, например проживавшие в Суботице Ю. Ф. Высевко и Ф. А. Высевко – духовные дети священника Владимира Родзянко. Сын настоятеля Свято-Троицкой церкви Белграда протоиерея Иоанна Сокаля Анатолий вступил в ряды Народно-освободительной армии Югославии на должность бригадного врача и воевал в ее рядах до мая 1945 г.[381]
Уже в конце ноября 1944 г. протоиерей Иоанн Сокаль отправил на имя патриаршего местоблюстителя митрополита Ленинградского Алексия (Симанского) письмо с ходатайством о возвращении на Родину и вхождении в состав Московского Патриархата[382]. В конце января – начале февраля 1945 г. протоиерей Иоанн Сокаль в составе делегации Сербской Церкви приезжал в Москву для участия во Всероссийском Поместном Соборе, выбравшем святейшим патриархом Московским и всея Руси митрополита Алексия (Симанского). При этом он привез для передачи в фонд помощи детям фронтовиков золотой венец с бриллиантами с иконы Божией Матери «Знамение» (весом около 2,5 кг), а также золотые и серебряные предметы в подарок патриарху[383].
С приходом советских войск области, отторгнутые Венгрией от Югославии, вновь вернулись в состав последней, и вместе с ними – состоявшее из шести общин особое русское благочиние, входившее в 1941–1944 гг. в состав Средне-Европейского митрополичьего округа Русской Православной Церкви за границей. Уже 31 января 1945 г. на Всероссийском Поместном Соборе в Москве была принята «Инструкция по управлению русскими приходами в Банате», освобожденном тогда советской армией. Эти приходы первоначально вошли в состав Московского Патриархата. Служивший настоятелем одного из приходов русского благочиния Воеводины священник Владимир Родзянко, внук председателя Российской Государственной Думы В. В. Родзянко, 3 апреля 1945 г. писал Московскому патриарху Алексию I: «Выражая Вашему Святейшеству желание послужить Св. Церкви Русской, духовным чадом которой (наравне с Сербской Церковью) я себя считаю, я всецело предоставляю себя в распоряжение Вашего Святейшества, в надежде, что моя работа, как научного церковного работника, будет полезна Матери-Церкви и Родине»[384].
Еще в середине января 1945 г. патриарший местоблюститель митрополит Алексий известил председателя Сербского Синода митрополита Иосифа (Цвийовича) о предстоящем визите в Югославию делегации Русской Православной Церкви во главе с епископом Кировоградским Сергием (Лариным) по «деловым вопросам, касающимся наших церковных взаимоотношений и, в частности, по вопросу о переходе в наше ведение Мукачевско-Пряшевской епархии, а также тех русских приходов, которые находятся в ведении протоиерея Сокаля»[385].
8 апреля эта делегация прибыла в Белград, и 10 апреля о. И. Сокаль написал патриарху Алексию: «Русская белградская церковная община с радостью узнала, что в Белграде предполагается открытие церковного подворья Московской Патриархии. Искренне желая скорейшего осуществления этого решения, сыновне просим Ваше Святейшество использовать для этой цели уже существующий в Белграде наш русский городской храм и кладбищенскую часовню со всем их церковным имуществом и ризницей. Вместе с тем мы ходатайствуем принять весь русский приход белградской церковной общины в юрисдикцию Русской Церкви»[386].
Это прошение было удовлетворено. 13 апреля Сербский Священный Архиерейский Синод дал разрешение на канонический отпуск всем священникам Русской Православной Церкви за границей на территории Югославии, находившимся под покровительством Сербской Церкви, и, в соответствии с данными епископу Сергию полномочиями, причт и общины двух русских храмов Белграда (Свято-Троицкого и Иверского) приняли в каноническое и евхаристическое общение с Московской Патриархией. Чиноприем духовенства епископ Сергий совершил лично 13 апреля в малой часовне Сербской Патриархии. На следующий день он торжественно совершил Литургию в переполненной прихожанами Свято-Троицкой церкви, которую предварительно освятил, что о. Владимир Родзянко расценил как кощунство[387].
Указом от 19 апреля владыка Сергий утвердил о. И. Сокаля настоятелем Свято-Троицкой церкви и временно исполняющим обязанности благочинного русских приходов в Югославии, а также поручил «принимать в общение с Московской Патриархией клириков и монашествующих т. наз. „Карловацкой группировки“ через принесение покаяния», о чем составлять акты и пересылать их в Управление делами Московской Патриархии. Сербские архиереи были возмущены этим требованием, так как не сомневались в каноничности Русской Православной Церкви за границей, кроме того, они считали русских клириков временно принадлежавшими к своей юрисдикции и готовы были и дальше оказывать им покровительство[388]. В виде исключения, по личному указанию епископа Сергия, без покаяния были приняты только священники Владимир Родзянко и Василий Колюбаев[389].
По вопросам о Святом Мире, антиминсах, утверждению постановлений по бракоразводным процессам, а также по делам, требующим архиерейской канонической санкции, епископ Сергий указал обращаться в Сербский Синод. 27 апреля владыка подписал список русских священнослужителей, принятых в общение с Московской Патриархией. Помимо шести членов причта Свято-Троицкой церкви в него вошли: настоятель церкви в Земуне протоиерей Виталий Лепоринский, настоятель церкви св. царя Лазаря протоиерей Иоанн Гандурин, протоиереи Сергий Ноаров, Алексий Ефремов, иеромонах Иларион (Скляр) и настоятель русского иноческого братства Животворящего Святого Креста в Земуне игумен Лука (Родионов). Кроме того, в юрисдикцию Московского Патриархата перешли насельницы Хоповского (бывшего Леснинского) монастыря, а также все 30 членов братства Святого Креста[390].
Одной из целей поездки делегации Московской Патриархии было решение вопроса о прекращении общения Сербской Церкви с Русской Православной Церковью за границей, однако добиться этого не удалось[391]. Сербский Синод лишь согласился временно прекратить общение с РПЦЗ, а окончательное решение вынести после возвращения в страну патриарха Гавриила на Архиерейском Соборе, что так и не произошло. Вплоть до 1950 г. РПЦЗ получала Святое Миро от Сербского Патриархата, который и впоследствии допускал сослужение с ее духовенством.
30 октября 1945 г. святейший патриарх Алексий I ввел пост благочинного русских православных приходов в Югославии (им был назначен о. И. Сокаль) и с согласия Сербской Церкви учредил подворье Московского Патриархата в Белграде[392]. С 30 декабря 1945 г. протоиерею Иоанну Сокалю также подчинялся русский приход в Нови Саде. Однако другие приходы существовавшего в Воеводине особого русского благочиния, по соглашению Московского и Сербского Патриархатов, с этого времени были включены в состав Бачской епархии и перешли под управление епископа Бачского Иринея (Чирича). В 1946 г. довольно часто выходил «Бюллетень благочиния русских православных церквей православной епархии Бачской», сохранившиеся номера которого дают определенное представление о русской церковной жизни края[393].
В благочиние входили шесть приходов: при русской церкви на кладбище в г. Сомборе (настоятель – благочинный священник Василий Колюбаев), при домовом храме свт. Николая Чудотворца в русском селе Плавна (настоятель – священник Михаил Толмачев), в г. Тителе (настоятель – священник Михаил Виноградов), при временно закрытой «в виду военных событий» церкви преп. Сергия Радонежского в г. Врбасе, в Суботице и Нови Саде. При этом русская церковь свт. Николая Чудотворца в Суботице, настоятелем которой ранее служил о. Владимир Родзянко, была разрушена бомбой, богослужения для русских прихожан стал совершать в местной сербской церкви священник Драгутин Симич[394].
В связи с отъездом прежнего настоятеля о. Николая Чистякова в Австрию свободного русского священника в Нови Саде не оказалось, и епископ Мукачевско-Пряшевский Владимир с согласия епископа Бачского Иринея в марте 1945 г. назначил настоятелем русского прихода при церкви свт. Василия Великого хорошо знавшего русский язык сербского иеромонаха Иоанна (Стойковича)[395]. Секретарем Православного русского миссионерского совета был священник Владимир Родзянко, который, хотя и был принят в юрисдикцию Московского Патриархата, в первые послевоенные годы служил настоятелем сербского прихода в с. Станишиче Бачской епархии.
К 1947 г. многие русские священнослужители в Югославии приняли советское гражданство. С момента назначения благочинным о. Иоанн Сокаль регулярно посылал святейшему патриарху Алексию доклады о положении Сербской Церкви и русских общин в Югославии. В частности, в письме от 11 августа 1947 г. говорилось: «В нашей церковной жизни пока все благополучно. Прихожан не особенно много, но службы ведем ежедневно и согласно Уставу. Вероятно, уйдет от нас свящ. В. Мошин на должность управляющего архивом в Загребе 1 сентября. Он не был в штате, а лишь приписным. Останется настоятель, два священника, диакон и два псаломщика. О. архимандрит Антоний тоже приписной, все надеется на Вашу милость. Приезд Троицкого и его удовлетворение всем, что он видел на родине, очень благоприятно повлияло на настроение неисправимых скептиков»[396].
Упоминавшийся в письме профессор церковного права Белградского университета Сергей Викторович Троицкий во второй половине 1940-х гг. регулярно приезжал в СССР для чтения лекций в Московской духовной академии и работы в Московской Патриархии (в 1949 г. эти поездки прекратились из-за отказа в выездной визе правительством Югославии). В июле 1948 г. профессор С. В. Троицкий, наряду с протоиереями Иоанном Сокалем и Владиславом Неклюдовым, был почетным гостем на праздновании 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви в Троице-Сергиевой лавре. 29 марта 1956 г. Совет Ленинградской духовной академии избрал С. В. Троицкого ее почетным членом[397].
Во второй половине 1950-х гг. С. В. Троицкий по поручению Московской Патриархии написал свою известную и довольно тенденциозную книгу «О неправде карловацкого раскола. Разбор книги прот. М. Польского „Каноническое положение Высшей церковной власти в СССР и Заграницей“. Париж, 1960». Скончался профессор в 1972 г. и был похоронен на русском участке Нового кладбища Белграда, у Иверской часовни[398].