В 1931 г. литургию в храме свв. Архангелов Гавриила и Михаила совершил Сербский Патриарх Варнава, произнесший после ее окончания надолго запомнившуюся прихожанам речь: «Дорогие мои братья, Русские!.. Первый раз я служил у вас еще будучи митрополитом, а сегодня, по Божией милости, служу как Патриарх. Мал ваш храм по размерам, но велик по духу, велик по своему значению. Этот храм останется историческим на все времена, пока будет существовать наше государство и наш народ. Этот храм будет памятником того, что в самые трудные времена в жизни русского народа здесь нашли себе приют верные сыны этого народа и горячо молились в нем о спасении своей великой Родины. Храм этот будет свидетельствовать также о том, что в годы наших бедствий вы не оставались одни, но мы, ваши братья, были вместе с вами.»[874].
В 1930-е гг. псаломщиком русского храма в Земуне был сын архиепископа Гермогена (Максимова) С.Г. Максимов, а церковным старостой – И.Я. Лопатин. В период Второй мировой войны в храме служил диакон Алексий Борисов. Хор русской церкви в Земуне под управлением регента Алексея Ивановича Гринькова был одним из лучших в стране, наряду с хором сербского земунского храма Рождества Пресвятой Богородицы под управлением полковника Евгения Прохоровича Маслова. В 1921 г. в городе проживало 672 русских эмигранта, а в 1939 г. – 646[875].
В г. Сремски Карловцы (вблизи Нови Сада) русская колония была небольшой – около 250 человек (на 1921 г.), но выдающейся по своему составу: офицеры штаба главнокомандующего Русской армией генерала П.Н. Врангеля (который проживал здесь с марта 1922 по октябрь 1926 г.), преподаватели Карловацкой гимназии и семинарии, а также архиереи Русской Церкви и служащие Архиерейского Синода. Среди первой группы русских архиереев, которые еще в феврале 1920 г. были расселены по фрушкогорским монастырям вблизи Сремских Карловац, был архиепископ Евлогий (Георгиевский)[876].
В Сремских Карловцах с марта 1921 г. до своего роспуска в сентябре 1922 г. находилось Высшее Русское Церковное Управление за границей, секретарями которого были: юрист Ексакустодиан Иванович Махароблидзе (в конце 1920-х гг. состоявший председателем карловацкой русской колонии) и полковник Тихон Александрович Аметистов. В Сремских Карловцах проходили ежегодные Архиерейские Соборы Русской Православной Церкви Заграницей и до ноября 1938 г. находился ее руководящий орган – Архиерейский Синод во главе с митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким), а после его смерти 10 августа 1936 г. (в Патриаршем дворце Сремских Карловацев), – во главе с митрополитом Кишиневским и Хотинским Анастасием (Грибановским). 20 ноября-3 декабря 1921 и 14–24 августа 1938 г. в городе прошли Первый и Второй Всезарубежные Церковные Соборы. Последний Архиерейский Собор состоялся в Сремских Карловцах 11–18 сентября 1939 г.
Преподаватель сербской гимназии в Нови Саде Д.В. Скрынченко в своем дневнике так описал атмосферу одного из подобных Соборов: «14/27 августа 1932 г. в Сремских Карловцах открылись заседания Архиерейского Собора. К открытию Собора кроме блаженнейшего митрополита Антония прибыли архиепископы: Анастасий Кишиневский и Хотинский, наблюдающий над делами Русской миссии в Иерусалиме, Серафим Финляндский и Выборгский, управляющий Русскими православными приходами в Западной Европе, Гермоген Екатеринославский и Новомосковский, Гавриил Челябинский и Троицкий, Феофан Курский и Обоянский, Тихон Берлинский и Германский, епископы: Дамиан Царицынский, Серафим Богучарский, Николай Лондонский и архимандрит Виктор, прибывший из Китая в качестве представителя архиепископа Китайского и Пекинского. Позднее прибыли епископы Сан-Францисский Тихон и Венский Серафим. Епископы, не имевшие возможности прибыть, прислали свои отзывы по вопросам, стоявшим на повестке.
Перед началом Собора в 9,5 часов утра 14/27 августа в домовой церкви Патриаршего дворца в Сремских Карловцах был отслужен молебен с призыванием Святого Духа. Молебен служил блаженнейший митрополит Антоний в сослужении архимандрита Виктора и игумена Феодосия. Затем все иерархи перешли в зал для заседаний, где были оглашены многочисленные приветствия Собору. Особенно обратили на себя внимание приветствия белградского Братства имени преп. Серафима Саровского и общества «Русское согласие», с большим подъемом прочитанные П.С. Лопухиным и генералом Н.В. Ногаевым. От имени Собора была послана приветственная телеграмма Его Величеству Королю Александру, на которую получен Милостивый ответ. К Святейшему патриарху Варнаве от Собора ездили Преосвященные епископы Богучарский Серафим и Берлинский Тихон. Они передали Его Святейшеству приветствия от имени Собора и благодарили за гостеприимство, которые он оказывает русским иерархам, прибывшим из всех стран мира… Архиерейский Собор интенсивно работал в течение недели и вынес много важных постановлений, направленных на упорядочение церковной жизни в разных епархиях… Заседания Собора проходили в спокойной деловой обстановке. Собор как начался молитвой, так и окончился»[877].
Важную роль в руководстве РПЦЗ имела Синодальная канцелярия, первым начальником (управляющим делами) которой был Ексакустодиан Иванович Махароблидзе («Кустя»), а с 12 августа 1931 г. – граф Георгий (Юрий) Павлович Граббе, некоторое время являвшийся и личным секретарем митрополита Антония (Храповицкого). Уже в 1941 г. Синодальная канцелярия так объясняла это изменение: «.увольнение Е.И. Махароблидзе произошло. вследствие крайне небрежного ведения им делопроизводства и синодальной денежной отчетности (чем создавались большие затруднения для работы Архиерейского Синода и нанесен был ему большой материальный ущерб), а также вследствие непредставления им отчета по изданию “Церковных ведомостей”.»[878].
Библиотекарь сербской Патриаршей библиотеки и историк Владислав Альбинович Маевский в своей книге так характеризует начальников Синодальной канцелярии: «Неустройство ее не вызывалось бедностью, а только лишь небрежением. Эта канцелярия писала и получала бумаги со всего зарубежья, мирно почившие – вместе со старыми газетами и журналами – на запыленных полках запущенного архива, в котором трудно было разобраться. За двадцать пять лет эмиграции не организовала справочного бюро; живой связи с рассеянием не наладила и никакой информации дать не могла. После ухода в 1931 г. образованного, многоопытного и способного правителя канцелярии Махароблидзе во главе ее стал совсем молодой человек, без житейского и административного опыта…
Махароблидзе небрежно обращался с архиереями, неохотно шел навстречу их денежным требованиям и, в конце концов, был устранен, когда представился случай обвинить его в бесхозяйственности. Заменить его было некому. В Белграде в это время проживал старый граф Граббе, который собирался с семьей уезжать в Польшу (на Волынь), где ему было возвращено имение. При нем находился единственный сын, поступивший на богословский факультет Белградского университета. Семья Граббе находилась в родственных отношениях с Хомяковыми, и старый граф почитал себя в некотором роде идейным наследником Алексея Степановича Хомякова, известного светского богослова. Поэтому и он в свободное время занимался богословскими вопросами, был членом Московского Собора 1918 года и близко знал митрополита Антония. Его сына Юрия митрополит временно и пригласил на службу в Ср. Карловцы…
Этот молодой человек считал себя носителем ортодоксальной православной мысли; был он строгим легитимистом, признавал великого князя Кирилла Владимировича императором и главной своей деятельностью считал борьбу с митрополитом Евлогием. Всему этому митрополит Антоний не придавал особого значения, равнодушно слушая, что ему докладывал молодой граф, и так же равнодушно подписывая все, что ему подносил на подпись… Возле графа Ю.П. Граббе неизменно находился его духовный руководитель, Лопухин, имевший большое влияние и на архимандрита Феодосия, который по своему разумению вел личную переписку митрополита. Лопухин принадлежал к семье, занимавшей высокое чиновное положение; человек не глупый, владевший пером, достаточно лицемерный и смиренномудрый»[879].
Многолетним сотрудником Синодальной канцелярии также был Василий Иванович Огородников. Секретарем Епископского совета при управляющем русскими приходами в Королевстве сербов, хорватов и словенцев (Югославии) в 1921–1941 гг. состоял полковник Александр Павлович Юденич (18671942), ближайший сотрудник митрополита Антония (Храповицкого) по организации церковной жизни русских беженцев.
Для размещения русских архиереев и служащих синодальных учреждений Сербский Патриарх Димитрий предоставил помещения в правом корпусе своего монументального «нового» Патриаршего дворца в центре Сремских Карловац. Здесь же располагалась малочисленные редакции официальных периодических органов Русской Православной Церкви Заграницей – журналов «Церковные ведомости» (май 1922 – октябрь 1930; редактор Е.И. Махароблидзе) и «Церковная жизнь» (октябрь 1933 – ноябрь 1938, затем в Белграде; редактор Г.П. Граббе). Постоянным сотрудником обоих изданий был Петр Сергеевич Лопухин.
Русские преподаватели Карловацкой семинарии активно публиковали свои исследования в местной периодике, служили в храмах, участвовали в общественной и научной жизни. Так, Ф.Ф. Балабанов состоял чиновником Священного Синода Сербской Православной Церкви, В.Н. Халаев был одним из основателей Русского археологического общества в Югославии, В.А. Розов – членом Института изучения России в Белграде и т. д.
Карловацкий русский домовый храм Рождества Пресвятой Богородицы первоначально (с 1921 г.) размещался в помещении на втором этаже расположенного на центральной площади здания «Благодеяние», предоставленного городскими властями для общественных организаций русских беженцев, а с 1936 г. – в подвале старого здания Сербской Патриархии. Первоначально настоятелем храма был священник штаба главнокомандующего митрофорный протоиерей Василий Виноградов, а после его отъезда в 1926 г. в Брюссель – протоиерей Нил Софинский, которого в 1933 г. сменил протоиерей Борис Волобуев. В 1933–1936 гг. настоятелем Рождественской церкви служил келейник митрополита Антония (Храповицкого) архимандрит Феодосий (в миру Федор Мельник, 1890–1957), позднее настоятель Высоко-Дечанского монастыря. В 1936 г. пост настоятеля занял иеромонах Платон (Бондарь), протодиаконом был Димитрий Иванович Попов, периодически в храме также служили протоиерей Борис Селивановский (с декабря 1933 г.). Старостой Рождественской церкви в 1930-е гг. был граф Г.П. Граббе[880]. После своего возвращения из России в 1924 г. русскому приходу активно помогали сербский протоиерей Душан Якшич и его жена Сусанна Наркисовна Якшич, убиравшая храм и певшая в церковном хоре (овдовев, она приняла монашеский постриг).
О церковной жизни русских эмигрантов в Сремских Карловцах местное население вспоминало так: «В сербских храмах они чувствовали себя неловко, настаивали, чтобы им дали помещение для их, русской, молельни. Им пошли навстречу – отвели погреб старого дворца, плеснивый и влажный, в котором патриаршие экономы хранили картофель. Очень скоро русские его превратили в храм, а многочисленные лампочки и свечи осветили его особой одухотворенной красотой. Наподобие гонимой религиозной секты русские регулярно собирались в этом митрополичьем погребе, наполняя его мистикой, а прежде всего – печалью по утраченной родине»[881].
Метрические книги русского храма в Сремских Карловцах частично сохранились (за период 1922–1942 гг.). В это время здесь было крещено 8 детей, отпето 19 русских эмигрантов и совершено 155 венчаний (около 40 % составили смешанные браки с гражданами Югославии). К весне 1941 г. в Сремских Карловцах осталось лишь 32 русских жителя, скончалось же 60 человек. Почти все они были погребены на Верхнем православном кладбище «Черат», в том числе отец генерала П.Н. Врангеля барон Николай Георгиевич Врангель (1847–1923)[882].
Метрические книги свидетельствуют, что священники русского карловацкого прихода окормляли и эмигрантов, проживавших в других городах и селах Воеводины: Стара-Каньижа, Црвенка, Бачка-Топола, Сента, Деронье, Пригревица-Свети-Иван и др. Русский приход в Сремских Карловцах прератил свое существование в 1942 г., в период оккупации города проводившими антиправославную политику хорватскими усташами, когда он временно переименовали в Хрватски-Карловци[883].
Свой домовый храм имел 2-й Донской имени императора Александра III кадетский корпус, первоначально находившийся в Малой Билече, а позднее – в г. Горажде. Его настоятелем и законоучителем в корпусе в 1920-1930-е гг. был выпускник Санкт-Петербургской духовной академии кандидат богословия иеромонах Иоасаф (в миру Иван Васильевич Скородумов), будущий архиепископ Аргентинский и Парагвайский. Он оставил о себе очень добрую память, заменив многим учащимся отца[884].
В г. Нови Саде, где поселилось до полутора тысяч эмигрантов из России, еще весной 1920 г. был создан Комитет по оказанию помощи русским беженцам, а затем Русско-сербское благотворительное общество под почетным председательством епископа Бачского Иринея (Чирича), возникло несколько эмигрантских культурно-просветительных, общественных и политических организаций. В городе существовало пять сербских храмов, и первоначально беженцы посещали церковь свт. Николая Чудотворца, но в феврале 1922 г. епископ Ириней предоставил русской общине свою крестовую домовую церковь свт. Василия Великого на втором этаже Епархиального дворца в центре города, которая была для этих целей увеличена в размерах. Художники-эмигранты Николай Васильевич Иванов и Владимир Семенович Курочкин написали для нее настенные иконы с изображениями святителей: царя Константина и царицы Елены, князей Владимира, Бориса и Глеба, Александра Невского, прп. Сергия Радонежского и прп. Серафима Саровского.
Вскоре было создано «Общество попечения о духовных нуждах русских беженцев в Новом Саду», председателем которого стал служивший настоятелем русского прихода в 1922–1925 гг. выпускник Киевской духовной академии протоиерей Феодор Синькевич (1876–1945), первый в эмиграции священник, получивший сан митрофорного протоиерея. С июля 1925 г. до своей кончины в 1934 г. настоятелем прихода был бывший доцент Петроградской духовной академии, профессор Духовной семинарии в Сремских Карловцах протоиерей Нил Малахов (1884–1934), его сменил протоиерей Сергий Самсониевский (1898–1944), скончавшийся после продолжительной болезни летом 1944 г. – незадолго до конца Второй мировой войны[885].