Сестра Зоя просила владыку Серафима содействовать в заступничестве немецких властей перед хорватами: «Единственная наша защита и поддержка – это немцы, которые к нам искренне хорошо относятся. Мы это просто чувствуем при всякой встрече с ними. Но они деликатно стараются не вмешиваться во внутренние распоряжения хорватской власти, которая совсем неделикатно старается нас выбросить подальше. Мы убеждены в том, что маленькое вмешательство германских властей в нашу несчастную судьбу послужит нам якорем спасения, явится благим пред Господом делом защиты слабых». Инокиня отмечала, что сестры хотели бы остаться в Хопово до появления «реальной возможности вернуться в Россию»[390].
Дальнейшая судьба сестер Хоповского монастыря оказалась очень сложной. Позднее монахини рассказывали, что однажды их уже вели, чтобы утопить, но потом пожалели и отпустили. Затем обитель занял отряд усташей. Назначенный хорватскими органами власти управитель монастыря с женой-баптисткой «разнузданно вели себя с сестрами, пытались поработить их, отнимая скарб» и заставляя работать на себя. Укрывавшиеся за монастырскими стенами усташи вели боевые действия с занимавшими окрестные леса сербскими партизанами, при этом были ранены несколько работавших на огородах насельниц. Накануне праздника Покрова (в октябре 1942 г.) местные хорватские власти приказали под угрозой расстрела выгнать из монастыря сестер (их оставалось около 40) по обвинению в сношениях с партизанами, разрешив взять лишь ручную кладь.
Монахини просили отложить намеченную высылку в Сербию, но приехавший уездный начальник грубо заявил: «Достаточно уже мы вас кормили, дармоедок, вы никому не нужны. Кому нужна ваша жизнь, старух? Не противьтесь, а то расстреляем». Все ночь сестры молились перед чудотворным образом Божией Матери. Утром первую часть инокинь отвезли на железнодорожную станцию Рума для переброски в Сербию, но одной из сестер удалось там связаться с руководителем местной русской колонии, а тот сообщил о произволе немецкому командованию. В результате вмешательства немцев монахинь вернули в их обитель, где они прожили зиму[391].
В начале апреля 1943 г. партизаны-коммунисты ночью ограбили Хоповскую обитель, заявив: «Мы еще ничего, а вот придут те, московские, так живыми вам не бывать». 12 апреля, на Страстной неделе, партизаны подожгли монастырь. Сестры самоотверженно тушили здания обители, но удалось отстоять от огня только храм свт. Николая, четыре кельи, помещение приюта, иконы и священные книги. Вторую половину месяца погорельцы прожили в приютивших их семьях сербов из соседнего городка Ирига, понемногу начав восстанавливать свою обитель.
Однако в конце апреля 1943 г. немецкие оккупационные власти все-таки распорядились выслать инокинь в Сербию. Монахиням вместе с их духовниками – иеромонахами Тимолаем (Пастуховым) и Никандром (Беляковым) пришлось переехать в Белград и поселиться в общежитии для престарелых на Сеньяке, где они пережили ужас американских бомбардировок. 4 июня 1943 г. Архиерейский Синод РПЦЗ выделил 6 тыс. динар для оказания материальной помощи сестрам. Оставшуюся Никольскую церковь Хоповского монастыря частично разрушили немцы при отступлении в конце 1944 г. Они заложили четыре мины и взорвали колокольню храма, при этом рухнул купол[392].
На последней странице леснинской книги Октоиха сохранилась запись духовника монастыря иеромонаха Никандра: «1943 год 29 марта / 12 апреля, в 12 часов, на Великий Четверг в третий раз партизаны пришли, обворовали и зажгли монастырь Хопово. Все сестры переехали в городок Ириг и разместились по частным домам. Нам дали Успенскую церковь, где мы сразу начали богослужение. 30 апреля этого года немцы, против нашего желания, увезли нас в Белград, где мы терпим вместе военные бедствия. Чудесно спасенные Божией милостью, каждый день служим все правило и Святую Литургию. Слышно, что Хопово совсем разрушено. 17/30 ноября 1943 год»[393].
Русские священнослужители защищали не только своих соотечественников, но заявляли и о необходимости прекратить истребление сербов, среди них будущий архиепископ Сан-Францисский Американской Православной Церкви архимандрит Иоанн (Шаховской). Позднее он вспоминал: «Была также попытка с моей стороны, во время войны, осведомить Ватикан через баварского кардинала Фаульхабера о начавшемся гонении на Православную Церковь в Хорватии и мученичестве православных сербов в Хорватии. Я имел достоверные сведения о совершавшемся в нововозникшем хорватском государстве погроме православных священников и церквей. Православных сербов хорваты убивали и изгоняли из родных селений, причем усташам Павелича в этом деле помогала – говорим это со скорбью – и часть римо-католического клира в Хорватии. В начале этого похода против православия я поехал в Мюнхен и через одну немецкую семью, близкую к кардиналу Фаульхаберу, передал ему все, что знал о положении в Хорватии, за достоверность чего ручался, и просил его без промедления сообщить это в Рим. Просил передать, что Римская Церковь имеет силу и призвана возвысить свое слово. И если она не остановит своих пастырей и мирян, обезумевших от бесчеловечия, – следствия этого будут тяжки и для самой Римской Церкви»[394].
Югославское правительство в изгнании, архиереи Сербской Православной Церкви также обращались с протестами к Ватикану и иностранным католическим кругам. Подобные заявления делали, конечно, и представители других Православных Церквей, в том числе союзных Третьему рейху Болгарии и Румынии. Так, 10 декабря 1941 г. международная служба Германской Евангелической Церкви сообщила в свой МИД, что к ней обратился крупнейший болгарский теолог профессор С. Цанков с протестом от имени всего православного мира против «жестокого преследования Православной Церкви в Хорватии» и просьбой оказать помощь. Международная служба поддержала эту просьбу. МИД, понимая, что дальнейшее невмешательство в акции усташей сильно подрывает германский престиж в православном мире, был вынужден отреагировать. Кроме того, немцы хотели скорейшего «замирения» населения Хорватии, что позволило бы им перебросить свои войска из этой страны на фронт.
Третьей причиной реакции германских властей было нежелание дальнейшего резкого усиления позиции Католической Церкви в Хорватии. Еще на проходившем 22–23 сентября 1941 г. в Берлине под председательством шефа гестапо Мюллера совещании разработчиков церковной проблематики подразделений РСХА в докладе унтерштурмбанфюрера СС Вандеслебена «Проблематика Восточных Церквей и служебно-информационные выводы» говорилось о необходимости поддерживать православных «в качестве противовеса» католикам в Хорватии: «Там по побуждению Римской Церкви был убит ряд православных священников. Это происшествие необходимо использовать, чтобы настраивать различные группы друг против друга. В данном случае со стороны полиции безопасности оказывается поддержка православным, так как римокатолики постоянно расширяют область своего влияния и захватывают ведущие позиции, в то время как православные находятся в меньшинстве»[395].
Еще ярче негативная позиция нацистского руководства в отношении католицизма в Хорватии проявилась в докладе шефа полиции безопасности и СД Р. Гейдриха рейсфюреру СС Г. Гиммлеру от 17 февраля 1942 г. Гейдрих писал в нем об убийстве «наиболее садистскими методами» около 300 тыс. православных славян и резко критиковал насильственное окатоличевание, которое усиливает Католическую Церковь[396].
2 декабря 1941 г. немецкий посол в Загребе Зигфрид Каше в своем сообщении в Берлин впервые упомянул об идее создания Хорватской Православной Церкви, а в начале 1942 г. германское посольство уже получило задание оказать давление на главу Хорватии – поглавника Анте Павелича. 7 февраля Каше встретился с поглавником, и в ходе беседы о путях скорейшего замирения населения страны предложил основать самостоятельную Хорватскую Православную Церковь. В тот же день посол телеграфировал в Берлин о том, что имел длительный разговор с Павеличем и тот пошел на некоторые изменения своей позиции: «Поглавник разрешит Православную Церковь в Хорватии. Отделение от Сербской Церкви. Первые шаги он предпримет в скором времени. По этому вопросу он выскажет свою точку зрения перед собирающимся в середине февраля Собором. Относительно бесчинств усташей и полиции он тем временем предпринял дальнейшие меры для их прекращения»[397].
Первым справедливую точку зрения о том, что идея создания Хорватской Православной Церкви в годы Второй мировой войны имела немецкое происхождение, высказал в 1978 г. историк Ф. Йелич-Бутич[398]. Хотя при этом стоит отметить, что о необходимости образования подобной Церкви еще в 1861 г. впервые заявил хорватский политик Евгений Кватериник (1825–1871)[399].
Фактическим руководителем «проекта» создания Хорватской Православной Церкви был начальник германской службы безопасности (СД) в Хорватии Ганс Хелм. В реализации замысла также активно участвовали уполномоченный 6-го отделения СД в Хорватии Адальберт Кунгел и немецкий специалист по русской эмиграции Марбот Шумахер. Последний вел переговоры со многими русскими эмигрантами, из которых особенным сторонником создания Хорватской Церкви проявил себя протодиакон Алексий Борисов[400].
Уступки Православной Церкви в «независимом государстве Хорватия» были вызваны не только давлением германских ведомств, но и невозможностью полностью решить проблему двух миллионов сербов – всех убить, изгнать или заставить перейти в католичество. Один из ведущих современных историков Хорватии Юре Кришто справедливо отмечал: «Главной причиной создания Хорватской Православной Церкви была международная политическая ситуация. Политикой репрессий и гонений не удалось достичь многого в решении “сербского вопроса” в Хорватии»[401]. Непреодолимым препятствием оказалось мужественное сопротивление сербского народа, разгоравшаяся партизанская борьба (в которой с 1942 г. участвовало и довольно много хорват).
При этом основные цели Сербской Православной Церкви здесь совпадали с устремлениями партизан: освобождение Хорватии от господства усташей, итальянцев, немцев и окончание этнических гонений. Кроме того, коммунистическое партизанское движение на большей части Хорватии было единственной политической силой, которая могла обеспечить безопасность православного клира (монархически ориентированные четники Д. Михайловича действовали главным образом на территории Сербии)[402].
Таким образом, основание Автокефальной Хорватской Православной Церкви со стороны Павелича было, как признавал и германский МИД, только вынужденным политическим маневром. Впервые о необходимости создания такой Церкви поглавник заявил на заключительном заседании Хорватского государственного собора (из 205 депутатов которого только 3 были православными) 28 февраля 1942 г., отметив: «Православная Церковь – во всем мире Православная Церковь. Она станет пользоваться полной свободой и в Хорватии, если будет находиться под контролем хорватского государства и его органов, однако зависимую от Сербии Православную Церковь не допустят. Переход из православия в католичество не будет принудительным. Известно, что в этом вопросе имели место эксцессы, которые, однако, были отвергнуты и осуждены правительством»[403].
Интересно прокомментировал новую ситуацию немецкий генерал в Хорватии г. Хорстенау в своем докладе в ОКВ от 25 февраля 1942 г. Он указал, что хорватское правительство теперь хочет «искать выход» (из внутреннего кризиса страны) не в принудительном окатоличевании, а в восстановлении Православной Церкви во главе с собственным Патриархом, полностью отделенной от Сербского Патриархата, которая долгое время будет испытывать недостаток в священниках (большей частью убитых) и в храмах (в основном разрушенных). Командующий хорватскими войсками маршал Славко Кватерник категорично высказался за это решение. Другие члены правительства еще, правда, надеются на унию православных с Римом, над достижением которой Ватикан уже давно работает. Неблагоприятное правовое положение православных пока не улучшилось, за четыре недели до Рождества (по юлианскому календарю) им запретили вход в немногие еще остававшиеся церкви. Усташи, активными соратниками которых являются католические капелланы, также не прекратили грабежи и убийства. Не проходит недели, которая бы не сопровождалась «очистительными акциями», по возможности скрытыми от немецких глаз. При этом, по свидетельству генерала, усташи изображали расправы над женщинами и детьми победными военными операциями против партизан[404].
В другом докладе Хорстенау от 19 мая 1942 г. приводились новые подробности возникшей противоречивой ситуации: некоторые хорватские руководители, но отнюдь не все, считают, что первоначально выбранный курс, нацеленный на уничтожение сербской части населения, был неудачен. При этом создание по немецкой инициативе и в соответствии с призывом сербских депутатов Хорватского Собора самостоятельной Хорватской Православной Церкви подействовало в основном на хорватскую армию (прекратившую репрессии против сербов). Однако усташи все еще перечеркивают усилия по облегчению возвращения сербских националистов домой из лесов и гор. Уничтожение до сих пор насчитывающего свыше полутора миллионов сербского элемента по-прежнему остается целью руководителей усташей, как минимум среднего и низшего звена[405].
Вскоре после февральского выступления Павелича – 11 марта обсуждение его инициативы было передано в комитет по правосудию и богословию при Хорватском государственном соборе. Также в марте священник Василий (Васо) Шурлан из Земуна и православный чиновник (служащий судебного стола) Петр Лазич из Загреба подали прошение об основании Хорватской Православной Церкви. Оно было рассмотрено правительством, и 3 апреля министр юстиции и культов М. Пук разрешил регистрацию православной церковной общины в Загребе, председателем которой стал П. Лазич. Общине передали закрытую ранее Спасо-Преображенскую церковь[406].
Создание автокефальной Хорватской Православной Церкви предусматривалось законом от 3 апреля 1942 г. В нем говорилось, что устройство и деятельность новой Церкви будет регулироваться уставом, который утвердит поглавник, а непосредственное ведение ее делами поручалось Министерству юстиции и культов[407].