Хотя немцы имели своих осведомителей в руководящих органах Сербской и Русской Зарубежной Церквей, они не ожидали их столь резко негативной реакции на создание Хорватской Православной Церкви.
Председатель Архиерейского Синода РПЦЗ митрополит Анастасий категорически не признал образования неканонической Церкви и еще до официального вступления архиепископа Гермогена в новую должность запретил его в священнослужении. Предварительно Первоиерарх обратился с запросом к известному знатоку канонов профессору С.В. Троицкому, который дал строго каноническое заключение. После воскресного богослужения в белградской Свято-Троицкой церкви митрополит с амвона сообщил прихожанам о решении Архиерейского Синода от 6 июня исключить архиепископа Гермогена из состава Синода и духовенства РПЦЗ, запретить в священнослужении и при первой возможности (наличии полагающегося состава епископов) предать его суду Архиерейского Собора. В тот же день в Свято-Троицкой церкви владыка Анастасий, по свидетельству прихожан, «весьма резко осудил и само государство Хорватию с его жестокими гонениями православных сербов, за что сам подвергся преследованию со стороны гестапо, как за явное возбуждение общественного мнения против союзного Германии государства на оккупированной во время войны территории»[449].
6 июня митрополит Анастасий письменно известил о решении Архиерейского Синода Заместителя Сербского Патриарха митрополита Иосифа, отметив, что он был очень удивлен поступком архиепископа Гермогена. 9 июня Первоиерарх РПЦЗ написал о случившихся событиях в Софию русскому архиепископу Серафиму (Соболеву): «.новое испытание постигло нашу Церковь вследствие антиканонического поступка Высокопреосвященного архиепископа Гермогена». Владыка Анастасий попросил известить об этих событиях Синод Болгарской Православной Церкви и отметил, объясняя запрещение архиепископа Гермогена: «Необходимость принять срочные меры для предотвращения дальнейшего соблазна и сохранения братских отношений с Сербской Церковью вынудила меня принять решение, изложенное в моей резолюции от 24 мая – 6 июня с. г.»[450]
11 июня Первоиерарх РПЦЗ написал Епископскому совету при Управляющем русскими православными общинами в бывшей Югославии: «По полученным сведениям, в Хорватии образована автокефальная Церковь без согласия Церкви-Матери. Во главе этой новой Церкви, вопреки священным правилам, встал архиепископ Екатеринославский и Новомосковский Гермоген. Ввиду нарушения им целого ряда священных правил и выхода из подчинения своей канонической власти в лице Архиерейского Синода, мною резолюцией от 24 мая – 6 июня с. г. наложены на него прещения. Вследствие сего русскому духовенству, находящемуся в Хорватии, должно воздерживаться от всякого молитвенного канонического общения с ним, о чем Епископский совет даст сему духовенству соответствующие указания»[451].
Напечатать или объявить о решении Архиерейского Синода где-либо, кроме русских церквей, немецкие власти не разрешили. Так, в телеграмме представителя германского Министерства иностранных дел в Белграде Бенцлера своему начальству в Берлин от 16 июня 1942 г. говорилось: «Посольство в Загребе уже по телеграфу просило меня помешать Патриарху местной Русской Церкви Анастасию, который не признает основания новой Церкви в Хорватии, публично выступить против нее. В связи с этим известно, что Патриарх Анастасий сообщил исполняющему обязанности председателя Синода Сербской Православной Церкви, что он не признает новой Хорватской Церкви, не согласен с назначением митрополитом Гермогена, отстранил его и в соответствии с каноническим правом начал против него судебное разбирательство»[452].
Бенцлер сообщил, что по его настоянию цензура воспрепятствовала публичному выражению мнения владыки Анастасия, причем митрополиту конфиденциально дали знать о желательности его отказа от всякого высказывания позиции против Хорватской Православной Церкви в проповедях и т. п. Владыка согласился с этим, «настаивая, однако, на точке зрения, что создание Церкви и занятие поста ее главы Гермогеном по каноническому праву недопустимо, и легализация произошедшего возможна только с согласия Сербской Православной Церкви»[453].
Несколько раз немцы безрезультатно пытались воздействовать на главу РПЦЗ, чтобы тот отменил свои прещения. После разговора с Павеличем владыка Гермоген по совету Г. Хелма обратился в Архиерейский Синод с просьбой признать его и не наказывать за самовольные действия, но митрополит Анастасий лишь известил об этом письме Сербский Синод. Первоиерарх РПЦЗ вызывал митрополита Гермогена в Белград, надеясь при личной встрече «вразумить» его, но последний от этого уклонился, считая, «что переговоры не приведут к позитивным результатам, так как Анастасий был односторонне проинформирован со стороны православного сербского митрополита»[454]. В свою очередь хорватские власти просили германское правительство предпринять необходимые шаги для организации поездки митрополита Анастасия в Загреб с целью урегулирования отношений с митрополитом Гермогеном, однако из этого также ничего не вышло[455]. Верность главы РПЦЗ Сербской Церкви оказалась сильнее давления оккупационных властей.
Упоминавшийся архимандрит Иоанн (Шаховской) так охарактеризовал действия владыки Гермогена: «Удар для Православной Церкви Сербии, сильно пострадавшей во время войны. И это после того, как Сербская Церковь великодушно приняла под свое покровительство епископов Карловацкого Синода»[456].
Следует еще раз отметить, что к сотрудничеству с Хорватской Церковью не удалось склонить архиепископа Феофана, которому почти год препятствовали покидать монастырь Хопово и даже предлагали пост митрополита. 17 августа 1942 г. германский МИД, учтя ходатайство митрополита Анастасия, просил свое посольство в Загребе получить разрешение на поездку архиепископа Феофана в Белград. Однако 27 августа немецкое посольство ответило, что эта поездка представляется руководству Хорватии в настоящее время нежелательной. Только 15 октября 1942 г. владыка Феофан смог переехать для постоянного жительства в Белград (где он и скончался 18 июня 1943 г.)[457].
После его запрещения в священнослужении со стороны Архиерейского Синода митрополит Гермоген стал говорить о неканоничности этого решения. На допросе 26 мая 1945 г. он показал, что его принятие должности главы Хорватской Православной Церкви якобы не «противоречило канонам Православной Церкви, так как по канонам каждый епископ должен получить разрешение от своей церкви, чтобы мог стать во главе епархии или целой Церкви. Согласно этому я мог просить разрешение только в русской церкви в Москве, так как принадлежал ей, и мне не нужно было разрешение сербско-православной и русско-беженской, так как русская беженская церковь не была признана русской церковью в Москве, поэтому митрополиту Анастасию было запрещено священнослужение Московским Патриархом»[458].
После вынесения прещений митрополиту Гермогену со стороны Архиерейского Синода между ним и владыкой произошли еще два острых конфликта. Первый из них касался русских церквей в Сараево, Земуне и Цриквенице, находившихся в юрисдикции РПЦЗ. Митрополит Гермоген потребовал от этих приходов поминать за богослужением его и Павелича, угрожая полицейскими акциями. Рассмотрев этот вопрос 14 декабря 1943 г., Архиерейский Синод РПЦЗ решил установить в надлежащих местах богослужения поминовение в хорватских храмах гражданских властей по форме: «Независимую державу Хорватскую и Поглавника ея», поминовение же митрополита Гермогена, как не находящегося в молитвенном общении с Русской Православной Церковью Заграницей, признать невозможным[459].
29 декабря 1943 г. Синодальная канцелярия обратилась к уполномоченному германского МИД по Юго-Востоку Нойбахеру, прося защитить религиозную свободу русских приходов от притязаний и притеснений хорватского правительства. Управляющий канцелярией Г. Граббе отмечал, что в Сербии положение русских общин совсем другое, чем в Хорватии, на основе межцерковного соглашения в русских храмах Сербии кроме собственных архиереев поминают и сербских епархиальных епископов.
31 декабря Нойбахер сообщил об этом ходатайстве в МИД, рекомендовав воспрепятствовать требованиям митрополита Гермогена, «учитывая культурно-политически очень благопристойную позицию Патриарха Анастасия в Белграде». Согласившись с этим предложением, германский МИД 7 февраля 1944 г. указал посольству в Загребе воздействовать на митрополита Гермогена. 24 февраля посольство ответило, что в хорватском правительстве к требованиям митрополита относятся пассивно и не будут применять принудительные меры, а начальник отдела культов сообщил о терпимом положении русских церквей в Хорватии. В свою очередь имеются основания подозревать русского священника в Сараево в вербовке прихожан для своего храма среди членов Хорватской Православной Церкви. Воздействие же на митрополита Гермогена в смысле принуждения его отказаться от требований невозможно, правда, он не имеет средств, чтобы эти намерения осуществить[460].
Такой ответ не устроил МИД, и 10 марта он повторно рекомендовал посольству в форме, которая не повредила бы немецким связям с митрополитом Гермогеном, воздействовать на архиерея, так как русским церквам в Хорватии угрожают закрытием, если в них не станут поминать митрополита (поминовение поглавника в этих храмах к тому времени уже было введено). Повторное требование подействовало, и 6 апреля 1944 г. посольство сообщило в МИД, что оно рекомендовало владыке Гермогену не выдвигать дело на передний план. Митрополит выразил согласие, поскольку русские священники и так уже имеют его предписания. К тому же хорватское правительство по-прежнему относится к этому делу пассивно[461].
Таким образом, Архиерейский Синод отстоял свои церкви в Хорватии. Правда, из прежних пяти русских приходов, оказавшихся на территории этой страны, в юрисдикции РПЦЗ осталось только три: сараевский св. кн. Александра Невского во главе с настоятелем протоиереем Алексием Крыжко, земунский свв. Архангелов Гавриила и Михаила с настоятелем протоиереем Виталием Лепоринским и цриквеницкий. Приход в Сремских Карловцах фактически перестал существовать в 1942 г., а загребский перешел в юрисдикцию Хорватской Церкви. Архив канцелярии Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей после перемещения Синода в ноябре 1938 г. в Белград оставался в Сремских Карловцах, в том числе в период хорватской оккупации города. После его освобождения – в начале 1945 г. русские и сербские документы из Патриаршего дворца были вывезены советскими войсками в Москву и помещены в Центральный государственный Особый архив СССР (сейчас документы Архиерейского Синода находятся в Государственном архиве Российской Федерации, составляя большой отдельный фонд)[462].
Часть новосадского прихода, проживавшая в г. Пётроварадине, оказалась на территории Хорватии, отрезанной от своего храма. Хорватские власти осенью 1941 г. предоставили русской общине в Пётроварадине для проведения богослужений бывшую сербскую военную церковь, и таким образом там возник новый – четвертый приход в юрисдикции Русской Православной Церкви Заграницей.
Самым значительным из указанных приходов являлся Сараевский. После закрытия в 1941 г. почти всех православных храмов Сараево многие сербы ходили молиться в русскую церковь. При этом о. Алексий Крыжко тайно совершал богослужения в лесу для четников, бесстрашно исповедовал и причащал борцов против нацистов и усташей. 6 августа 1943 г. протоиерей был отстранен хорватскими властями от службы в городской больнице Сараево и подвергнут временному аресту за отказ служить молебен за здоровье Павелича[463].
В г. Земуне, как уже говорилось, в годы войны существовало оставшееся в юрисдикции РПЦЗ русское иноческое братство Святого Креста, настоятелем которого служил игумен Лука (Родионов). Даже служивший регентом в русской церкви Земуна сын владыки Гермогена Сергей Григорьевич Максимов не последовал за своим отцом, остался верным РПЦЗ и в дальнейшем, до конца войны, был псаломщиком при походной церкви Русского корпуса в Югославии.
Связь русских общин Хорватии с Белградом или Нови Садом из-за необходимости получения виз была крайне затруднена. Так, когда в августе 1942 г. митрополит Анастасий назначил в Земун диакона Михаила Толмачева, тот не смог выехать туда из Венгрии. В 1941 г. священники из Нови Сада еще могли приезжать для совершения богослужений в Пётроварадин, однако затем им перестали выдавать хорватские визы. Даже летом 1944 г. приходы Русской Православной Церкви за границей в Хорватии все еще не перечисляли Архиерейскому Синоду обязательные 10 % церковного дохода. Общая численность прихожан РПЦЗ в Хорватии в то время составляла около 6 тыс. человек, которых окормляли четыре священника. При этом хорватские власти официально не признавали Зарубежную Русскую Церковь и лишь терпели ее[464].
Так как на территории Хорватии действовали части 1-й казачьей дивизии (преобразованной со временем в 15-й кавалерийский казачий корпус) и Русского корпуса, имевших военное духовенство в юрисдикции РПЦЗ, эти священнослужители нередко совершали богослужения не только для солдат своих частей, но и в православных храмах для русских и сербских прихожан. В частности, корпусной священник Русского корпуса игумен Никон (Рклицкий) 25 января 1945 г. написал митрополиту Анастасию, что он по приглашению настоятеля участвовал в совершении рождественских богослужений и произнесении проповедей в русской церкви г. Сараево.