Черный аббат. Мелодия смерти

22
18
20
22
24
26
28
30

– Не то слово: рассвирепел, как тигр, поэтому я и приехал посовещаться. Где Лесли?

– Дома. Хотите видеть ее?

– Нет, – возразил Дик. – Побеседуем с глазу на глаз. Пройдетесь немного со мной? – Они углубились подальше в сад, чтобы не быть услышанными из дома, и Ричард спокойно объявил: – Гарри забирает у вас управление поместьями. Он сообщил мне сегодня, что в вашем распоряжении находилось около пятидесяти тысяч, полученных лордом в наследство от его матери, графини Челмсфорд. Надеюсь, эти деньги целы?

Артур промолчал.

– Я спрашиваю: деньги целы? – повысил голос Дик.

– Нет, – хрипло ответил адвокат. – Не осталось ни пенни. Ничего.

– Вы истратили чужие деньги? – опешил Ричард.

– Да, – кивнул Артур. – Меня уговорили вложить их в нефтяные месторождения Техаса, а нынче эти акции не стоят и пары центов за тысячу.

– Вы безумец! – закричал Дик. – Вы что, не понимаете, во что вы вляпались? Я не сумею утаить факт хищения средств даже ради Лесли!

Артур Джин провел рукой по глазам.

– Какая польза ругать меня? – устало спросил он. – Долгие годы я жил под угрозой разоблачения, и в итоге меня ждет расплата за все…

– А сестра? – посуровел Дик. – О ней вы подумали? Она тоже должна расплачиваться за вашу беспечность? За то, что вы – нечистый на руку кутила?

Лицо адвоката искривилось.

– Не напоминайте мне о Лесли, – попросил он. – Это мое самое больное место. Я не страшусь ни Дартмура, ни банкротства – боюсь только за сестру.

– Денег достать сможете?

– Издеваетесь в привычной для себя манере? – обиделся Артур. – Где я добуду пятьдесят тысяч фунтов?

– Разве у вас нет друзей?

Адвокат поморщился.

– Во всяком случае, не с такими капиталами. – Боюсь, Алмсфорд, что мне придется туго. Я – мошенник, трус и, как вы выражаетесь, кутила. Мне не на кого пенять и некому жаловаться…

Дик лихорадочно соображал, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из создавшегося положения. Его не заботило, что Артур попадет в тюрьму, но Лесли? Бедняжка зачахнет от позора и страданий. К тому же она останется совсем одна.