В сем мире следует утешаться во всем, и с сего дня я, сказав последнее прости [и восхитившись двум указам?], отправляюсь в отставку, как следует поступать старому солдату, лишенному возможности жить в столь обширной компании. Единственное затруднение печалит меня в сей метаморфозе: как поступить мне со своим верным [Аароном?], коему состояние мое не позволяет более давать в год 350 рублей и стол? Вам ведомы его достоинства, а славный Лети-Свисти[1510] должен знать еще лучше его нрав, который под грубым обличием скрывает доброе сердце. Преданно и споро исправлял он ответственную службу во многих знатных домах Санкт-Петербурга. Он смотрел за гардеробом у обер-шталмейстера[1511] и был дворецким у детей Петра Разумовского[1512]. Жена, женщина не менее достойная, несколько старше его и шьет модные одежды. Она ходила в фаворитках у супруги обер-шенка[1513] и занималась воспитанием девиц, что жили у ней в семье, и своей любимой калмычки. Кажется, таковая чета не испытает затруднений отыскать себе место. Но им обоим не следует искать его в России, и посему, коли бы возможно было подыскать им место в Вене или Праге в каком-нибудь хорошем доме, я был бы весьма рад. Поговорите о том с Вашим свойственником Вальдштейном, дражайший принц, Вы меня чрезвычайно одолжите.
Сколь долгим вышло сие письмо о столь ничтожном предмете, коим я докучаю Вам, но Ваша неисчерпаемая милость ко мне внушает мне надежду, что Вы простите своему…
Александр Васильевич Суворов (1730–1800)
Генерал-аншеф (1786), генерал-фельдмаршал (1794), генералиссимус (1799), генерал-фельдмаршал Священной Римской империи и Великий маршал войск пьемонтских (1799). В октябре 1789 г. полководец был возведен в графское достоинство Священной Римской империи и Российской империи с титулом Суворов-Рымникский, а в 1799 г. стал князем Италийским.
Внешне принц де Линь и Суворов относились друг к другу с симпатией. Они постоянно подшучивали друг над другом и в этом стиле обсуждали военные и дипломатические вопросы, касающиеся взаимодействия союзных войск. Однако принц де Линь написал в донесении Иосифу IІ (лагерь под Очаковом, 11 августа 1788 г.), что 7‐го числа Суворов, напившись с утра, атаковал без приказа Потемкина турецкие укрепления, был ранен в шею и потерял 280 человек убитыми и 260 ранеными[1514].
В свой черед, Суворов не воспринимал всерьез высокие звания и военные таланты принца. Прибыв 15(26) марта 1799 г. в Вену для командования русско-австрийскими войсками, он остановился в доме посла графа А. К. Разумовского. По свидетельству А. И. Рибопьера, «увидав принца Де-Линя, которого знавал со времен турецких войн, он ему поклонился, приговаривая „Здравствуйте, господин фельдмаршал с острова Цитеры“»[1515]. Суворов повторил шутку из письма 1789 г.: «Обожают тебя Нимфы Цитерские». Принц обиделся, ибо безуспешно просил австрийского императора, а позднее Павла I причислить его к действующей армии. Он припомнил это в «Отрывках из истории моей жизни»:
Я уже поминал Суворова, с коим был бы рад пребывать в добрых отношениях, ибо он, верно, помнил, как однажды рухнул пьяным на плечо Екатерины IІ. Я успокоил его, говоря о великих услугах, им оказанных. Но этот человек, яд истории, которая запечатлеет лишь великие дела, свершенные благодаря доверию, кое внушало его имя, шарлатанству, экстравагантным манерам, набожности, доблести и ранам, когда он пропускал рюмку, был зол. Он приметил, что я не благоволил к нему, и в своей манере, столь мне знакомой, спросил при всех: «Князь, Вы всё так же славно служите Аполлону и любви?» Я разозлился из‐за того, что он не мог упомянуть Марса, ибо мешал мне служить ему, и когда он прибавил: «Вот уже десять лет, как мы не виделись», «Более того, господин маршал, — ответствовал я, — ни разу с того дня, как Вы уехали из очаковской осады в Кинбурн[1516]». Чтобы напомнить, как его отослали из армии в наказание за совершенную им глупость, из‐за которой мы в четверть часа потеряли тысячу человек[1517].
Оригиналы пяти писем не найдены; сохранились только русские переводы ХІХ в., которые мы воспроизводим.
В декабре 1790 г. Суворов написал сыну принца де Линя Шарлю, отличившемуся при взятии Измаила; ответное благодарственное собственноручное письмо хранится в Петербурге[1518].
Принц де Линь А. В. Суворову [ноябрь 1789 г.][1519]
Любезный мой брат Александр Филиппович[1520]! Любезный зять Карла XII[1521]! Любезный племянник Рыцаря Баярда[1522], потомок де Блуаза и Монмана[1523]! Ты заставил меня проливать слезы чувствительности и удивления. Надеюсь с тобою же вместе проливать и кровь неверных батальоном-каре[1524], который никогда не остается пуст, ибо всегда будет наполнен твоею благоразумною храбростью. Увидишь меня подражателем тебе сколько возмогу, обнимая тебя от всего сердца, подражателем славе Императрицы нашей, нашего Князя[1525], нашей с тобою собственной. Уповательно, что скоро будет еще чем похвалиться. Ты оправдал мою догадку, любезный сотоварищ, когда слушал слова людей, что они говорили о тебе. Кажется мне, что могу подобного ожидать и от тебя несколько дружбы ко мне во мзду наижарчайшего моего к тебе привержения.
А. В. Суворов принцу де Линю [ноябрь 1789 г.][1526]
Любезный мой дядя! отрасль крови Юлия Цезаря, внук Александров, правнук Иисуса Навина! Никогда не прервется мое к тебе уважение, почтение и дружество: явлюсь подражателем твоих доблестей героических. С радостью, с обычайным нашим хладнокровием, при содействии силы, оросим мы плодоносные поля кровию неверных, которою покроются они так, что после ничего уже на них расти не будет. Толстый и плотный батальон-каре, развернутый фалангою, решит судьбу. Счастье поможет нам. Пожнем колонну огромную и колыхающуюся, подобно как бы ударяло во оную великое стенобойное орудие. Во вратах, в которых душа оставила тело Палеологов, будет наш верх[1527]. Там-то заключу я тебя в моих объятиях и прижму к сердцу, воскликнув: я говорил, что ты увидишь меня мертвым или победоносным. Слава обоих наших Юпитеров, Северного и Западного, и Антуанетты[1528], подобной Юноне, обоих Князей наших и собственная наша с тобою слава как некий гром наполнит нас мудростью и мужеством. Клеврет знаменитый, имеющий чистое сердце, чистый ум! Ты — Сюлли Великого Иосифа! Марс — родитель твой. Минерва родила тебя. Обожают тебя Нимфы Цитерские. Внутренние изгибы сердца твоего устроены только для вмещения чести, славы, прочные владычицы вселенной. Ты, как осторожный Улисс, преданный Великому Иосифу, как великодушный лев — укротитель неверных. Страна Бельгская усердствует к тебе, ты ее опора, ты будешь для нее соединителем между нею и престолом[1529]. Имя твое сопровождаться будет от столетия к столетию, самые судьбы участвовать в том станут. Провидение печется о продолжении лет твоих.
Принц де Линь А. В. Суворову [Вильно], 25 февраля 1791 г.[1530]
Любезный товарищ генерал-аншеф, ибо уже более тридцати лет Ваши истинные товарищи суть Александр и Карл ХІІ.
Я шлю Вам столько же поздравлений, сколько и благодарностей за прелестное письмо, которым Вы удостоили моего Шарля, а равно и за оказанную Вами ему милость принять участие в штурме, который еще более возвышает, если только сие возможно, Вашу славу и славу нашей доблестной и величественной Российской империи.
Вы делаете честь нашей империи на скамье графов. Их на ней было бы меньше, если бы каждый должен был совершить сотую часть того, что совершили Вы, но Вы уже сидели на скамье Великого Конде[1531], Густава Адольфа[1532], Евгения[1533].
Будьте уверены, любезнейший граф, что у Вас никогда не было большего почитателя, нежели я. Я предсказал то, что Вы совершили, и предсказываю еще Ваше вступление в Константинополь. Если бы нашлись те, кто мне поверит, как бы ни малы они были числом, я бы отправился в их обществе, дабы выпить с Вами за здоровье Екатерины Великой на равнинах Софии[1534]. Черт бы побрал политику! Любите меня по-прежнему хоть немного. Дружба такого человека, как Вы, приносит, помимо удовольствия, честь и награждает патентом достоинства.
Я имею честь быть с глубочайшей и почтительнейшей преданностью Вашего Превосходительства и т. д.
А. В. Суворов принцу де Линю, Варшава, 20(31) декабря 1794 г.[1535]