Гэри Левингдон описал убийство Карен Додрилл и Джойс Вермиллион возле кафе «У Форкера» в Ньюарке. По его словам, это произошло то ли в пятницу, то ли в субботу вечером, а именно десятого декабря тысяча девятьсот семьдесят седьмого года – ровно год назад. Они с Чарльзом всегда отправлялись на дело по выходным, пояснил Гэри, потому что в будни они работали. Мотивом послужили деньги. У женщин они забрали тридцать два доллара.
Рассказывая про убийство Макканов, Гэри сообщил, что они с братом готовились к преступлению несколько недель и возле дома побывали трижды – первые два раза, чтобы осмотреться. Двенадцатого февраля, в ночь убийства, они припарковали машину на соседнем заснеженном пустыре, нарочно отъехав подальше от дороги, чтобы их не заметили. Надели ботинки, лыжные маски и тяжелые парки с капюшонами. Они знали, что в доме будет мать Маккана – до этого оба раза видели ее в окно, она обычно смотрела телевизор. Гэри перерезал телефонные провода, а Чарльз взломал заднюю дверь монтировкой.
– Разве она не слышала грохот? – удивился Макменеми.
– Нет. Чарльз старался не шуметь, а в самый последний момент, когда дверь поддалась… отдал мне свой пистолет.
– Какой именно?
– «Штегер». В общем, он выломал дверь, а я вошел и выстрелил. Сперва промахнулся. Проделал дыру в окне. Потом попал ей в руку. И еще куда-то. Она наконец упала.
– Что потом?
– Он [Чарльз] забрал у меня пистолет, вставил новую обойму и два или три раза выстрелил ей в голову.
Гэри рассказал, как они обыскали дом, проверяя, нет ли случайных свидетелей, нашли немного денег в комоде, в сумочке старухи и на столе. Преступники не торопились – знали, что Маккан все равно приедет не скоро. Гэри описал комнаты и мебель. В тот момент, когда на дороге появились две машины, он стоял возле окна в задней части дома.
– Почему машин было две? – спросил Макменеми.
– Его и танцовщицы.
– Ладно. Итак, вы сидели и ждали. Что происходило?
– Из-за поворота показались две машины. Сбросили скорость. Было уже утро, почти четыре, значит, объявился Маккан – кроме него некому приезжать в такую рань. Чарльз наблюдал из окна в спальне. Проверял, они ли это… Машины и впрямь повернули к дому. Значит, точно Маккан. Мы подошли к двери на кухне, которая вела в гараж. Они заехали внутрь. Мы не знали, останется танцовщица или уедет. Но Чарльз не захотел больше ждать, и я открыл дверь. Загремели ворота. Я взялся за ручку и…
– Первым вошли вы?
– Нет, Чарльз. Я открыл дверь и отошел в сторону, а он выстрелил и попал в девушку. Потом еще стрелял, а она отползала к стене. И орала при этом… Сам я тоже два раза выстрелил, чтобы не дать Маккану уйти через открытые ворота. Я подбежал к машине. Маккан все еще сидел за рулем. Я думал встать у ворот, чтобы не выпустить его из гаража; стрелять лишний раз не хотелось, потому что я был слишком близко к выходу, нас могли услышать.
У обоих, по словам Гэри, были глушители, но он боялся, что его тридцать восьмой калибр все равно бахает слишком громко.
– Потом Маккан выскочил из машины… обошел ее… оказался на улице прямо перед домом… У Чарльза после убийства девушки в обойме оставалось только две пули. Он тоже выскочил и дважды выстрелил Маккану в спину. Перезарядил пистолет. Мы затащили Микки в дом и закрыли ворота. Он был еще живой. Все умолял: «Не убивайте меня, не надо»… Но Чарльз пальнул в него еще пару раз.
Под газетами за водительским сиденьем нашли две тысячи долларов кассовыми чеками из бара. Обыскали Микки. Первый раз без результата, потом Гэри нащупал на колене у того какую-то шишку и под резинкой высоких носков обнаружил деньги – целых пятьдесят восемь сотен.
С танцовщицы они тоже сняли сапоги и расстегнули ей штаны. Гэри сказал, что под ними были блестящие трусики для выступлений. Когда полицейский спросил, зачем ее раздевали, пояснил:
– Обыскать хотели.