Франсуаза бросила взгляд на Пьера; он оживленно что-то рассказывал Ксавьер, которая, казалось, вовсе его не слушала; с жадным интересом она зачарованно смотрела на Жербера. Франсуазу неприятно поразил этот взгляд: похоже было на тайное, но настойчивое овладение.
Музыка смолкла, и Франсуаза отошла от Поль.
– Я тоже хочу потанцевать с вами, – сказала Ксавьер, завладевая Франсуазой. Она обняла ее, и Франсуаза готова была улыбнуться, почувствовав, как судорожно сжалась эта маленькая ручка на ее талии; она с нежностью вдохнула запах чая, меда и плоти, запах Ксавьер.
«Если бы я могла сделать ее своей, я полюбила бы ее», – подумала Франсуаза.
Эта властная девочка тоже была не чем иным, как кусочком вялого, беспомощного мира.
Ксавьер не упорствовала в своем усилии: как обычно, она стала танцевать сама по себе, не заботясь о Франсуазе, которой не удавалось успевать за ней.
– Дело не ладится, – с обескураженным видом сказала Ксавьер. – Я умираю от жажды. А вы?
– В буфете Элизабет, – заметила Франсуаза.
– Ну и что, – сказала Ксавьер, – я хочу пить.
Элизабет разговаривала с Пьером; она много танцевала и казалась чуть менее мрачной; она усмехнулась как заядлая сплетница:
– Я только что рассказывала Пьеру, как Элуа весь вечер крутилась вокруг Тедеско. Канзетти была без ума от ярости.
– Элуа хороша сегодня, – заметил Пьер, – эта прическа ей на пользу; у нее больше физических возможностей, чем я думал.
– Гимьо говорил мне, что она бросается на шею всем подряд, – сказала Элизабет.
– На шею – это только так говорится, – заметила Франсуаза.
Слово у нее вырвалось, однако Ксавьер и не поморщилась. Возможно, она не поняла. Когда разговоры с Элизабет не были напряженными, они легко приобретали пошловатый оборот. Было тягостно чувствовать рядом с собой эту строгую маленькую добродетель.
– К ней относятся как к последней шлюхе, – сказала Франсуаза. – Самое забавное то, что она девственница и стремится таковой оставаться.
– Это какой-то комплекс? – спросила Элизабет.
– Это из-за цвета ее лица, – со смехом ответила Франсуаза.
Она умолкла. Пьер, похоже, испытывал невыносимые муки.
– Вы больше не танцуете? – поспешно обратился он к Ксавьер.