Гостья

– Вы хотите сказать лесбиянками? – заметила Франсуаза.

– Это не одно и то же? – подняв брови, спросила Ксавьер.

– Педерастами называют только мужчин, – ответила Франсуаза.

– Во всяком случае, это была пара, – с оттенком нетерпения продолжала Ксавьер; лицо ее оживилось. – Одна, с очень коротко остриженными волосами, действительно была похожа на юношу, очаровательного, совсем молоденького, который прилежно совращался. Другая была женщиной чуть постарше и довольно красивой, в черном шелковом платье с красной розой на корсаже. Поскольку молодой человек мне нравился, Лабрус сказал, что я должна попытаться соблазнить его. Я отчаянно строила глазки, и она спокойно подошла к нашему столику, предложив мне выпить из ее стакана.

– А как вы строите глазки? – спросила Франсуаза.

– Вот так, – ответила Ксавьер. Она украдкой направила на графин с оранжадом лживый, вызывающий взгляд, и снова Франсуаза пришла в замешательство – не потому, что Ксавьер обладала талантом, который ее смущал, а потому, что она с таким удовольствием восхищалась этим.

– И тогда…

– Тогда мы пригласили ее сесть, – продолжила Ксавьер.

Бесшумно отворилась дверь; к постели подошла молоденькая медсестра со смуглым лицом.

– Пора делать укол, – бодрым тоном сказала она.

Ксавьер встала.

– Вам не обязательно уходить, – сказала медсестра, наполняя шприц зеленой жидкостью. – Это всего одна минута.

Ксавьер взглянула на Франсуазу с несчастным видом, в котором сквозил упрек.

– Знаете, я не кричу, – с улыбкой заметила Франсуаза.

Шагнув к окну, Ксавьер прислонилась лбом к стеклу. Откинув одеяло, медсестра обнажила часть бедра. Кожа вся была разукрашена синяками, а под ними – множеством твердых шариков. Резким движением медсестра вонзила иглу. Она была умелой и совсем не причиняла боли.

– Вот и все, – сказала она, взглянув на Франсуазу с немного сварливым видом. – Не надо много разговаривать, вы утомите себя.

– Я не разговариваю, – ответила Франсуаза.

Улыбнувшись ей, медсестра вышла из палаты.

– Какая ужасная женщина! – сказала Ксавьер.

– Она милая, – возразила Франсуаза. Она была исполнена вялой снисходительности к этой ловкой и предупредительной девушке, которая так хорошо за ней ухаживала.