Ксавьер покачала головой.
– Не стоит стараться, – сказала она со страдальческим смирением.
– Я все-таки могу попробовать.
Ксавьер пожала плечами, словно отказываясь от всякой ответственности.
– О! Делайте что хотите, – добавила она.
Франсуаза рассердилась. Ксавьер сама довела ее до этого своим выражением лица, а теперь по своему обыкновению укрывается за высокомерным равнодушием, избавляя себя таким образом от позора поражения или от неизбежной благодарности.
– Я попробую, – повторила Франсуаза.
У нее не оставалось ни малейшей надежды быть связанной с Ксавьер той дружбой, которая единственно могла бы ее спасти, но, по крайней мере, она сделала все, чтобы заслужить ее.
– Я сейчас же поговорю с Пьером, – сказала она.
Когда Франсуаза вошла в кабинет Пьера, он все еще сидел за своим рабочим столом с трубкой во рту, со всклокоченными волосами и радостным видом.
– Какой ты прилежный, – сказала она. – Ты все это время не вставал с места?
– Ты увидишь, думается, я проделал хорошую работу, – сказал Пьер. Он повернулся на стуле. – А ты? Ты осталась довольна? Программа была хорошая?
– О! Мы не пошли в кино, этого следовало ожидать. Таскались по улицам, было бессовестно жарко. – Франсуаза присела на подушку на краю террасы; воздух немного посвежел, тихонько шелестели верхушки каштанов. – Я рада предстоящему путешествию с Жербером, я устала от Парижа.
– А мне предстоит ежедневно дрожать за тебя, – сказал Пьер. – Ты благоразумно будешь посылать мне каждый вечер телеграмму: «Пока жива».
Франсуаза улыбнулась ему. Пьер остался доволен своим днем, лицо его выглядело веселым и ласковым. Случались такие минуты, когда можно было подумать, что с прошлого лета ничего не изменилось.
– Тебе нечего опасаться, – ответила Франсуаза. – Пока еще слишком рано для настоящих гор. Мы отправимся в Севенны или в Канталь.
– Надеюсь, сегодня вы не станете весь вечер строить планы, – с опаской сказал Пьер.
– Не бойся, мы избавим тебя от этого, – ответила Франсуаза. Она снова немного робко улыбнулась. – Нам с тобой тоже вскоре предстоит строить планы.
– Верно, не пройдет и месяца, мы уедем, – сказал Пьер.
– И надо, наконец, решить куда, – добавила Франсуаза.